"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Она случайно взглянула на Уту и Зельду, что шушукались у плиты. Им тоже нужна была хорошая одежда. Не могут же слуги богатой госпожи ходить в обносках. В общем, ей нужны были деньги. И не та мелочь, что собрала она, катаясь в карете по округе и обирая купчишек. Нет, ей нужны были настоящие деньги.
Она встала, дело было решённым, но пока ей надобно было доделать зелье. То самое зелье, что вскружит голову любому мужчине, как только нос мужчины его почует.
Роха приехал с людьми и лошадьми, пушки со двора вывез, сразу столько места освободилось.
А зелье не шло, перегрела, что ли. Загустела основа, потемнела.
А она по дурости туда вылила выварку из мандрагоры. Так обидно было, Зельда с Игнатием её неделю искали, а она по глупости половину такой ценности извела. Еще и три дня кропотливой работы псу под хвост. Как досадно это было! Тут Ута под руку попалась, пришла, спрашивала что-то, так нахлестала ей по щекам от огорчения. Села потом, поплакала даже. После подошла к зеркалу, слёзы вытерла. Успокоилась. Даже заплаканная была красива. Но сделала бёдра чуть пошире. Ну, и потом скулы чуть-чуть повыше.
Тут пришла зарёванная Ута и сказала, что от книготорговца прибежал мальчишка посыльный.
Агнес накинула платье, даже чепец на голову не надела, не велик гость, приняла свой настоящий вид и спустилась вниз:
— Ну, что тебе?
— Господин Люббель просил вас быть. — Говорил мальчишка, низко кланяясь перед этим.
— Хорошо, буду, — сказала Агнес, — ступай.
А мальчишка не уходил, глаза косил, стоял да кланялся опять.
— Зельда, — догадалась госпожа, — дай ему крейцер.
Видно, что мелочный мерзавец Люббель сам денег не дал, решил, что она заплатит посыльному.
— Один? — Скривился мальчишка, беря монетку и пряча её за щеку.
— Одного будет довольно, — сказала горбунья, выталкивая мальчишку в дверь. — Ступай.
Агнес вздохнула, нужно, конечно, было снова делать выварку из оставшейся мандрагоры, да было что-то лень. Вот и решила она развеяться:
— Игнатий, карету готовь, Ута, одежду неси. Поеду по городу прокачусь до ужина.
Как всегда, Удо Люббель был неприятен и дурно пахнул, новые зубы у него не выросли, а те, что ещё оставались, не побелели вдруг. Но что тут поделаешь, других людишек на такую работу сыскать было трудно. Не всякий отважится отыскивать такие книги и такие вещи, что были ей нужны. Да и не всякий знает, где такие искать. Вот и терпела она его, морщила нос, смотреть на него не могла, но терпела. Сама она на его фоне гляделась ангелом во плоти. Стала девушка себе стати добавлять. В плечи, в бёдра, в зад. Роста прибавила, лицу округлости. Вся чистая была и телом, и одеждой. С кожи все прыщи, все пятна и оспины, всё, что портить её могло, убирала. Лицо чистое, ангел, да и только. И главное — теперь быть такой ей труда не составляло. Да хоть весь день она так проходить могла. До самой ночи не устала бы такую простенькую красоту держать.
— Вы ослепительны, прекрасная госпожа, — шепелявил книготорговец, низко кланяясь.
Нет, не врал ублюдок, не льстил, она щекой чувствовала, как сморит и смотрит он на неё, словно жрёт её погаными глазами своими. Ах, как приятно было красавицей быть. Только
— Показывай то, зачем звал, — холодно сказала Агнес.
— Вот, молодая госпожа, вот, что прислал мне один мастер, — он начал из ящика с соломой доставать дерюгу, рассказывал при этом. — То мастер хороший, хороший, госпожа. Его один раз инквизиция брала, так ему бежать пришлось.
Люббель развернул дерюгу и показал девушке шар. Это был небольшой, молочно-белый шар. Это был удивительно красивый шар. На грязной руке книготорговца он выглядел беззащитно. Чёрные ободки его давно нестриженых ногтей гляделись на молочной поверхности шара кощунством.
Агнес поторопилась взять этот чудесный шар из грязной лапы, так торопилась, словно спасала это волшебное стекло. Вырвав шар, она сразу принялась глядеть в него, приближая стекло к глазам и отдаляя его.
— Это мастер прославлен своим искусством. — Продолжал книготорговец вздыхая. — Боюсь, госпожа, даже цену вам сказать, что он просит за шар.
— Да уж не стесняйся, говори, — произнесла девушка, не отрывая глаз от белого стекла.
— Хочет он сто двадцать талеров. — Заискивающе произнёс Люббель.
— Он хочет или ты хочешь? — Уточнила Агнес, всё ещё не отрываясь от шара.
— Он, госпожа, он, моей корысти тут нету.
Тут девушка, наконец, оторвалась от стекла, размахнулась и ударила шаром о каменную стену. Так ударила, что осколки брызнули в разные стороны, а она сказала:
— Сто двадцать талеров многовато за красивую стекляшку, в которой нет жизни.
— Госпожа моя, — Люббель растерянно осматривал пол, на котором валялись крупные и мелкие белые куски стела, — госпожа моя, а что же я скажу… мастеру?
— Скажи, что везёт ему сильно, не буду я его наказывать за обман его. — Она взяла из кошеля талер и кинула его Люббелю. — Собери стекло да отправь ему обратно. И напиши, что если он недоволен будет, так пусть приедет сюда и скажет мне о своём недовольстве. А уж я найду, что ему ответить.
Она повернулась и пошла к двери, но на ходу, головы не оборачивая, спросила:
— Книги интересные ищешь мне?
— Ищу, госпожа, ищу, — невесело отвечал ей книготорговец, глядя на куски стекла на своём полу, — кажется, нашёл вам «Манипуляции» Маллера.
Агнес сразу остановилась, развернулась к нему, она знала это слово:
— Манипуляции? Что за книга?
— О! Это знаменитая книга, инквизиция её воспретила, за одну эту книгу можно попасть в лапы попов. — Говорил Люббель. — Там писано, как управлять людьми помимо их воли и желанием своим подчинять себе слабых.
— Хочу эту книгу. — Сразу сказала Агнес. Она уже умела кое-что из этого делать, но делала это по женскому наитию, не зная тонкостей.
— За ту книгу отдать придётся много денег, — предостерёг её книготорговец.
— Сколько?
— Не знаю, не знаю, госпожа, книга это редкая, за неё могут и пятьдесят монет попросить.
— Соглашайся. — Сразу сказала Агнес.
— Госпожа, — Люббель сразу перестал грустить по поводу разбитого шара, его голос стал заискивающим.
— Что?