"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Офицеры радовались, а кавалер почувствовал, как в нём заканчивается та благость, что дало ему вино или простая солдатская пища. Тут ему на ум пришли вопросы брата Ипполита о тошноте. Он позвал к себе Максимилиана:
— Шатёр мой поставили?
— Должны были, — сообщил тот. — Я схожу, проверю.
— Нет нужды, — остановил его кавалер. — Господа, на сегодня более сил у меня нет, хворь ещё не отпустила меня, прошу простить, я пойду прилягу.
Офицеры ему кланялись, а он офицерам.
В шатре печь уже пылала, было там тепло. Максимилиан
— Вы теперь мне не оруженосец и не паж, вы теперь мой знаменосец.
— Я знаменосец? — не поверил юноша. Он так и застыл с сапогом Волкова в руках.
— Ну, ты же носишь моё знамя?
— Носил, пока более достойных не было.
— Более достойных я и сейчас не вижу. Сапоги отныне уже не ваша забота, сыщите мне денщика. А оруженосцем будет Увалень. Кстати, а где он?
— Послан в Мален к епископу и госпоже Эшбахт с вестью о победе, — ответил Максимилиан.
— Хорошо, хорошо, — произнёс кавалер. — Но за конями всё равно следи, мне нравится, как ты следишь за моими конями.
— Спасибо, кавалер, спасибо, — юный знаменосец схватил его руку и поцеловал. — Для меня большая честь служить при вас.
Волков лёг на свою походную кровать, а Максимилиан накрыл его периной.
Глава 3
Волков чувствовал себя всё ещё нехорошо. Но тошнота — бабья болезнь, в его представлении она не была причиной для лени и безделья. Едва рассвело и едва он позавтракал, как к нему пришёл Карл Брюнхвальд со списками всего захваченного у горцев.
Трофеев было не так чтобы много. Из ценного только оружие и доспехи, ну, и лодки с баржами. Всё остальное провиант, но и его было немного.
Закончив перечисление, ротмистр спросил:
— А что будем делать с пленными? Солдаты будут рады, если вы отдадите пленных им.
Волков сидел на кровати, кутался в шубу, несмотря на то что в шатре была печь. Он молчал. Да, он понимал солдат и их вековую ненависть к горцам. Он тоже ненавидел этих жёстких и спесивых мерзавцев с гор. Но кавалер давно не был солдатом, он даже уже не был офицером, он не имел права ни на эмоции, ни на желания. Он должен был думать о будущем. Пойти на поводу у солдат и перерезать полторы сотни горных свиней — это, конечно, приятно, это потешит его самолюбие, и солдаты будут довольны своим командиром. Только ничего этого не будет. Он должен думать о будущем. А какое у него будущее? Бесконечная война с кантоном, который в десять раз сильнее и в сто раз богаче его? И что ждёт его в таком будущем, кроме бегства или смерти? Нет, он должен был думать наперёд.
— Кормите их, — наконец сказал он Брюнхвальду, — разрешайте жечь костры. Раненых, что умерли, сложите на берегу, чтобы с того берега их было видно.
Ротмистр его решения, кажется, не одобрил, но возражать не стал:
— Как пожелаете, кавалер.
Он поклонился и вышел. Тут же в шатре появился Максимилиан:
— Кавалер.
— Да.
—
Волков поморщился от приступа тошноты:
— Что им нужно?
— Младший Гренер только что прибыл из замка барона фон Деница.
— А… Ну, зовите, но сначала принесите мне вина, — кавалеру казалось, что вино прогонит тошноту, что докучала ему всё утро. Он чуть подумал, — и скажите поварам, чтобы согрели мне его со специями.
Иоахим Гренер и его сын Карл стояли в его шатре и ждали, пока Максимилиан нальёт ему в кубок горячего вина. А сам Волков смотрел на них и ничего не понимал:
— Что значит — барона нет в замке? — наконец спросил он, когда вино было налито.
— Управляющий сказал, что господин барон и его рыцари как уехали на войну, так ещё не возвращались.
— И кавалера Рёдля тоже нет в замке? — продолжал удивляться Волков. — Иоахим, вы же сказали, что Рёдль уехал вместе с бароном, как только тот получил ранение.
— Именно так и было, кавалер, — отвечал старший Гренер.
— Да-да, я сам это видел, это случилось рядом со мной. Я видел, как был ранен барон. Я даже хотел помочь ему, но они с кавалером Рёдлем быстро уехали, — добавил молодой Карл Гренер.
Волков отпил вина и взглянул на Максимилиана, что стоял рядом с ним с кувшином в руках. Тот, судя по виду, тоже ничего не понимал.
— Значит, барон фон Дениц был ранен в лицо из арбалета, и кавалер Рёдль., - начал Волков медленно.
— Подхватил его под руку, взял повод коня барона, и они поехали через овраг на север, — закончил за кавалера Карл Гренер.
— Но до замка они не доехали даже сегодня, хотя от холмов до замка барона меньше, чем полдня пути.
— На свежем коне часа четыре, — сказал молодой Гренер.
Вот этого ему сейчас ещё и не хватало. Волков опять морщился от приступа тошноты. Вино с мёдом и специями ему пока что не помогало.
«Чёртов барон».
Всё складывалось очень нехорошо. Уж лучше бы он просто налетел на пику горца и скончался бы прямо на поле боя. Во всяком случае, это была бы достойная смерть славного рыцаря из славного рода.
А если он умер от раны по пути домой. То теперь его труп придётся искать по всем кустам вокруг холмов.
«Как всё нехорошо получается. Чёртов барон, кто его гнал в эту бессмысленную атаку?»
— Максимилиан, позовите ротмистра Бертье, — наконец говорит Волков. — А вы, господа, присаживайтесь.
Отец и сын Гренеры садятся на раскладные стулья. Младший Гренер спокоен и серьёзен, а его отец расстроен, он чувствует и свою вину в произошедшем.
Вскоре появляется Гаэтан Бертье, лицо его всё ещё выглядит ужасно, и рука его ещё перемотана тряпкой, но сам он весел. Он всегда бодр и весел. Это кавалеру и нравится в нём.
— Друг мой, как вы себя чувствуете? — спрашивает Волков, когда ротмистр появляется в шатре.
— Отлично, кавалер, отчего вы спрашиваете?
— Ваш вид не так хорош, как ваш дух, — замечает Волков.