Иной разум. Тетралогия
Шрифт:
– Нет. Созданная мной технология совершенна. Эмуляция чувств [5] – неотъемлемая часть искусственных нейросетей. Человеческий рассудок ничего не потеряет, но сами люди перестанут погибать!
– Я не верю! – отрезал Максим. – Ты ничего не чувствуешь!
– Поспорим? – эмоционально предложил Вербаум. – Хотя, вряд ли тебе придутся по душе мои доказательства!
– Ты солжешь! Или выдашь желаемое за действительное!
– Давай проверим на тебе, Макс!
– Я человек!
– Сейчас? В данный момент? Ты абсолютно в
– А как же иначе?!
– Хорошо. Но не обижайся за последствия. Убедить тебя – хорошая задача. Я ее решу!
– Ну, попробуй!
Вербаум движением руки сформировал сферу голографического монитора.
– Взгляни!
Максим увидел себя. Он сидел с закрытыми глазами, в той комнате, где уснул. От стены к его голове протянулись два гибких манипулятора, оканчивающихся плоскими устройствами, плотно прилегающими к вискам.
Внезапно они пришли в движение, отсоединились, исчезли в небольшой технологической нише.
– Ну, вот и все, – произнес Вербаум. – Теперь ты существуешь одновременно в двух ипостасях! – он обошел стол, дружески похлопал Шустова по плечу. – Ты, разговаривающий со мной, не более чем нейроматрица личности, размещенная на искусственном носителе!
– Ну, допустим, – Максима проняло дрожью, но он не подал вида.
– Помнишь критерий, по которому я тебя избрал?
– Какой из многих?
– Отсутствие привязанностей. Родители умерли, семью ты не создал. Никто тебе не дорог, верно? А в особенности сейчас, я прав?
– К чему клонишь?
– Скоро поймешь! Жаль, что убеждать придется жесткими методами, но иначе невозможно, ты ведь упрямо не хочешь принимать мою сторону! Итак, Макс, для тебя есть еще одно задание! Нужно отключить установку на борту фрегата землян. Там же расположен контрольный пост управления генераторами, блокирующими остров! Коды доступа и схемы коммуникаций уже обновлены в твоем кибстеке. Пора сделать последний шаг, взять ситуацию под полный контроль. Ты отключишь обе установки, которые мешают мне управлять сохранившимся оборудованием Цитадели!
– Нет! – даже не задумываясь, отрезал Максим. Он не верил СКАДу. Не представлял последствий такого шага, и больше не собирался действовать вслепую.
– Побежишь, как миленький! – губы Вербаума вдруг исказила ухмылка. – Смотри, – в стене образовалось окно. – Узнаешь?
Посреди еще одной пустой комнаты сидела Стелси!
– Я могу восстановить ее нейроматрицу. Перед тобой выбор, мой друг: либо выполнишь задание, либо я воссоздам, а затем начну стирать ее личность, прямо у тебя на глазах. Медленно. По фрагменту. Она будет видеть тебя и все понимать, пока не исчезнет!
– Ты лжешь, скотина! – выкрикнул Максим.
– Хочешь проверить?! Для меня Стелси не представляет никакой ценности! Тебе она тоже безразлична?!
– Она – фантом!
– Кто бы спорил! Искусственное создание, полюбившее тебя! Как с эмоциями, Макс?! Порядок?! Все работает исправно?! Вижу, ты побледнел. Кулаки сжал. А рычаг-то ведь нашелся! – Вербаум, несомненно, упивался своей победой. – А как мечтает о встрече она с тобой! Ладно, – он вдруг прекратил глумиться, добавил сухо: – Достаточно. Хватит болезненных демонстраций. Это на благо, Макс. На благо
…Решение за тобой.
Максим пришел в себя среди стылой тишины заброшенной квартиры, под навязчивый шепот мыслей.
Тихо капала вода. Ночью прошел дождь. За окном разгорался рассвет, а тут в сумерках перемигивались искры индикации на устройстве модуля «Параллельная Жизнь».
Теперь он понимал связь прошлого и настоящего, но мог ли что-то изменить, исправить? Как вообще сделать выбор?!
Отто Вербаум (Шустов все еще мыслил прежними категориями, словно отторжение СКАДа, как независимой личности, чем-то могло помочь) манипулировал мной, как марионеткой.
Он встал, прошелся по комнате.
«Значит, и образ Стелси мне навязан?» – он остановился подле мутного окна, пытаясь разглядеть окрестности сквозь разводы грязи, осевшей на стекле.
Что мне делать? Согласиться с логикой искусственного разума? Довериться его суждениям, опыту, накопленному за века? Помочь в восстановлении глобальной сети?
«Откуда я знаю, к чему именно это приведет?» – Максим старательно давил эмоции, хотя рассуждать здраво было все труднее. Вербаум больно задел его.
Никто тебе не дорог, Макс. Ты вырос в пустоте морального отчуждения. Почему? Почему ты никого не полюбил? Боялся снова стать уязвимым? Снова пережить тот кошмар, когда стоял, не в силах пошевелиться, глядя на грузно оседающего отца, навек запомнив выражение его бескровного лица, пальцы, срывающиеся с перил, темно-красные пятна, расползающиеся на груди?
«Я ничего не мог поделать! Не мог его спасти! Так же, как сейчас?!» – он снова непримиримо спорил с самим собой, но теперь в мысли постоянно закрадывалось подозрение: а мои ли это чувства, или игра продолжается?!
Что именно пытается вернуть СКАД? Свое господство или предназначение? Заботится он о людях или отчаянно собирает по кусочкам собственное «я», неотделимое от разрушенной Цитадели, от ее жителей, канувших во тьме веков?!
Зачем он сохранил матрицы сознания непримиримых врагов, бросил их в общий котел, смоделировал ад, где примирение невозможно?! На миг Максим увидел яркий образ: тесная клетка до отказа набитая изуродованными, искореженными сознаниями. Они пережили смерть, запомнили ее, и образ врага, в их понимании, неистребим! Иначе, вырвавшись оттуда по нашему недомыслию, они бы попытались что-то сберечь, исправить, а не сводили бы нас с ума, не заставляли бы бросаться друг на друга!