Иноземец

Черри Кэролайн Дженис

— Я пока такого не видел. Звезды движутся так, как положила им природа, нади Сенеди. Точно так же обстоит дело с причинами, вынуждающими устраивать дефлекторы в топливных баках.

— Значит, мы суеверные глупцы?

— Ни в коем случае. В этом мире нет ничего неправильного, с ним все в порядке. Нет ничего неправильного в Мальгури. Нет ничего неправильного в порядке вещей, сложившемся до нашего прибытия. Просто — если атеви хотят получить наши знания…

— …то считать числа — это глупость?

«Сенеди хочет, чтобы я признался в ереси!» Брена внезапно охватил панический страх перед спрятанным

где-то магнитофоном — но не меньше он боялся соврать этому человеку, ибо ложь сокрушит притворную любезность Сенеди скорее, чем Брен сумеет полностью понять смысл игры.

— Мы сообщаем атеви истинные числа, нади, я в этом клянусь. Числа, которые дают правильный результат, хоть кое-кто подвергает их сомнению, даже видя перед собой свидетельства природы.

— Кое-кто подвергает сомнению добрую волю землян еще больше, чем числа.

Значит, все-таки Сенеди ведет не праздную беседу… Мы сидим тут при свете керосиновых ламп — я сижу здесь, на территории Сенеди, а моя собственная охрана где-то и, насколько мне известно, ничего не знает о моем местонахождении, об этой беседе, об угрожающей мне опасности.

— Нади, мои предшественники на этой должности никогда не делали секрета из того, как мы здесь оказались. Мы прибыли к этой звезде совершенно случайно — и в совершенно безнадежном настроении. Тогда мы даже не имели понятия о существовании атеви. Мы не хотели умереть с голоду. Мы видели, как выходит из строя наше оборудование. Мы понимали, что спуститься со станции и высадиться на планету рискованно для нас — и, честно признаю, для вас тоже, но мы видели, что атеви уже далеко продвинулись по техническому пути, очень похожему на наш путь. Мы думали, что сумеем не причинить никому вреда. Мы думали, что место, где мы высадились, удалено от любой ассоциации — поскольку там не было зданий. Это была первая ошибка.

— Какая сторона, по-вашему, совершила вторую?

Собеседники прокладывали курс среди плавучих льдин. Сенеди не спрашивал ни о чем запретном. В ответах Брена не было ничего противоречивого — строго по линии принятой и утвержденной правды, как излагали ее пайдхиин уже больше сотни лет.

Секунды уплывали, а Брен думал о метчейти и атевийском правительстве, а Сенеди ждал — слишком долго, решил Брен, иначе я не смогу лишить его некоторого выигрыша.

— Я считаю причиной Войны, — заговорил он наконец, — то, что обе стороны давали неправильные сигналы. Мы думали, что получили одобрение таким поступкам, которые оказались совершенно ошибочными, фатально ошибочными, как выяснилось.

— Какого рода одобрение?

— Мы думали, что получили одобрение подойти ближе, обходиться друг с другом как с… — Ну нет у них слова «друзья»! — Как со знакомыми. После этого у нас возникли большие надежды. Наше поселение начало так хорошо развиваться — а потом провал, и начались боевые действия. Люди, которые считают, что их предали, во второй раз не захотят уже верить никаким обещаниям.

— Вы говорите, что вы не были виноваты.

— Я говорю, что и атеви не были виноваты. И верю в это.

Сенеди сидел, постукивая по столу сложенными вместе пальцами, как будто размышлял.

— Вас привел к нам несчастный случай. Это была ошибка в числах?

Брену вдруг стало нечем дышать —

то ли от керосиновых ламп, то ли оттого, что он столкнулся с очень хорошо подготовленным противником.

— Мы не знаем, — сказал он. — Или я не знаю. Я не ученый.

— Но разве ваши числа не описывают природу, естественный мир? Или это был какой-то сверхъестественный случай?

— Я так не думаю, нади. Может быть, испортилось оборудование. Такое случается. Космос — это пустота, вакуум, но в нем есть пыль, есть камни попробуйте вычислить, какую из миллионов пылинок вы потревожите своим дыханием.

— Значит, ваши числа несовершенны.

Очередной шанс свалиться в ересь.

— Нади, инженеры делают приближенные вычисления, а природа их подправляет. Мы приближаемся к природе. Наши числа дают нужные результаты, и природа поправляет нас не все время. Только иногда. Мы достигли хорошего уровня. Но мы еще не совершенны.

— И Война была одним из таких несовершенств?

— Очень большим… Но мы умеем учиться, нади. Я оскорбил Чжейго по крайней мере дважды, но она была терпелива и дождалась, пока я разобрался в своей ошибке. Банитчи чрезвычайно огорчил меня — но я знаю точно: он не понимал, что делает, и потому я не перестал ценить ассоциацию с ним. Я, наверное, причинял другим вред, о котором сам не знаю, — но, по крайней мере, нади, по крайней мере мы не сердимся друг на друга, и каждый из нас знает, что другой старался поступать справедливо. Мы делаем множество ошибок… но люди могут заставить себя быть терпеливыми.

Сенеди сидел, пристально глядя на него, и у Брена возникло ощущение… он сам не знал, почему… что в этом разговоре он ступил на очень зыбкую почву. Но пока еще не проиграл. Не совершил никакой роковой ошибки. Как хотелось бы знать, известно ли Банитчи, где я нахожусь в этот момент…

— И все-таки, — сказал Сенеди, — кому-то не хватило терпения. Кто-то покушался на вашу жизнь.

— Очевидно.

— Вы догадываетесь, почему?

— Абсолютно не догадываюсь, нади. У меня и вправду нет никаких конкретных предположений, но я понимаю, что некоторым людям просто не нравятся земляне.

Сенеди выдвинул ящик стола и вынул из него бумажный свиток, увешанный черными и красными лентами дома айчжи.

Илисиди, сообразил он, но тут Сенеди протянул ему свиток через стол. Брен развернул его — и увидел знакомый почерк.

Почерк Табини.

«Я посылаю к Вам человека, 'Сиди-чжи, в Ваше распоряжение. Я объявил Намерение для защиты его от некоей неизвестной мне силы, не столь, я думаю, неизвестной для Вас, но я не выдвигаю обвинений против Вас, учитывая курс действий, который при чрезвычайных обстоятельствах Вы лично сможете счесть необходимым».

Что это? — подумал Брен и, со внезапным отчаянным ощущением нехватки времени, перечитал еще раз, пытаясь понять, высказывает ли Табини угрозы в адрес Илисиди или же утверждает, что именно Илисиди стоит за покушением.

И Табини отправил меня сюда?!

«Тем самым я освобождаю Вас от этой неприятной и опасной необходимости, 'Сиди-чжи, мой возлюбленный враг, зная, что другие могут действовать против меня из зависти или ради личной выгоды, но Вы, одна Вы, неизменно занимали принципиально непримиримую позицию против Договора.