Инсайт
Шрифт:
А ведь, правда. Сколько времени пройдёт, прежде чем она сможет пробудиться? Разве это жизнь? Могла ли Ева предполагать, насколько пророческими были её слова, когда она сообщила о готовности умереть, только бы не быть чьей-то марионеткой? Килан единственный из присутствующих понимал, какое отчаяние порой вызывает невозможность быть хозяином самому себе; он часто чувствовал стыд за действия старшего брата и ненавидел его за это. Раснария при всей его отзывчивости, гордости и великодушии, был очень самовлюблённым и тщеславным, падким на похвалы и лесть, а также крайне неразборчивым в связях. Считая себя темпераментным
А вот Сомбер всегда понимал Шута. Пожалуй, не будь Раснарии, Шут мог бы мирно соседствовать в одном теле с младшим братом. Они всегда могли договориться между собой. Килан доверял музыканту и защищал от нападок Раснара, когда тот обвинял Сомбера в излишней пассивности.
Шут бросил взгляд на Еву. Какая же она бледная! Наверное, это из-за снотворного. Шут позволил себе слабость: он сел на край кровати и взял девушку за тонкую руку. Вот бы всё стало, как раньше… Она бы открыла глаза, обвела присутствующих своим добрым наивным взглядом и смущённо улыбнулась, поправив свои тёмно-рыжие локоны. Они пили бы чай в гостиной все вместе, рассказывали истории, смеялись, строили планы. И он бы никогда больше не оставил её одну.
«Решайся, брат» – услышал Шут в голове голос Сомбера.
– Мы проголосуем, – Шут поднял взгляд на друзей, – нас пятеро. Каждый скажет, что думает. Мориус, – он обратился к лорду, – ты первый.
– Когда человек одержим, необходим обряд экзорцизма. Я голосую «За». Обещаю сделать всё, что в моих силах.
– Я верю Мориусу, – отозвался Сомбер, – я тоже «За».
– Я помню, как Мориус отважно спасал моих матросов, – сдавленно сказал Стром, – он не допустит её смерти. А Ева не хотела бы делить тело с призраком. Голосую «За».
– А я против! – резко сказал Раснария, – это опасно. Она может погибнуть.
Остался Шут. Трое проголосовали за проведение обряда. Тем не менее, его ответа ждали, словно тот был решающим.
– Когда она проснётся, – Килан нервно поскрёб пальцами грудь, – мы посмотрим, она ли это. И если нет, проведём обряд.
Мориус встал.
– Тогда мы должны подготовиться, – сказал он, – Стром, ты набери в ванну воды, я схожу за книгой, а ты, Шут, отнеси вниз одеяла.
Всё было готово. Огромную глубокую ванну наполнили тёплой водой. На одеяла, расстеленные рядом, положили спящую Еву. Свет проникал в помещение сквозь широкое окно с матовым стеклом. Свечи и лампы не зажигали: за окном уже забрезжил рассвет.
Мориус стянул с пальца кольцо и, продев через него шнурок, надел на шею девушке.
– Изумруд в сочетании с текстом из книги, что я дал тебе, – обратился лорд к Шуту, – преломляется незримым куполом над жертвой и подселенец, сдерживаемый этим куполом, не может вернуться в тело вместе с его хозяином. Связь призрака с телом оборвётся, и он оставит
– Значит, кольцо необходимо для обряда?
– Да. Правда обычно жертва надевает его на палец, но у Евы они слишком тонкие.
– Кто ты такой вообще?! – поразился Шут. – Колдун? Где ещё можно научиться таким вещам, если не у колдуна?
– Я доктор. Одержимость – тоже в каком-то смысле болезнь. И я знаю, как эту болезнь лечить, – коротко пояснил Мориус.
– Но то, что происходит с камнем, – не унимался Шут, – при звуке этих слов, камень создает купол – это разве не магия?
– Да, – кивнул Мориус, – это магия, но она доступна даже тем, кто не является колдуном. Итак, – продолжил он, – когда мы её вытащим, я сделаю всё необходимое, чтобы вернуть её к жизни. В это время ты должен читать эти слова, – лорд открыл книгу на нужной странице, – это древний язык, но произношение простое.
Шут пробежался по тексту глазами. Почти все слова были незнакомыми, но читалась вся эта абракадабра довольно легко. Страницы книги были плотными и жёсткими.
– Стром, – Мориус повернулся к моряку, – тебе я поручаю самое сложное.
Капитан напрягся. Лицо его побелело в тон рубахе.
– Ева уже вот-вот проснётся, – Мориус связал девушке руки, – так ему будет труднее поджигать всё вокруг, – пояснил лорд. – Если она не пробудится первой, ты должен немедленно погрузить её в воду и держать, пока я не скажу её вытащить. Ты меня понял?
Мориус был очень серьёзен. В голосе слышался металл. Капитан был прав, когда говорил, что спасая людей, лорд сильно меняется.
– Понял. – Выдохнул моряк.
Все замолчали, ожидая пробуждения девушки. Шут сидел на подоконнике, держа книгу в подрагивающих руках. Стром расположился на полу рядом с подругой, сжав руки в кулаки так сильно, что побелели костяшки. Мориус склонился над одержимой. Неподвижный, словно статуя, он внимательно следил за движением зрачков под закрытыми веками девушки, одновременно прислушиваясь к её дыханию.
Ева зашевелилась. Шут, увидев движение, подскочил. Девушка застонала и открыла глаза.
– Что происходит? – спросила она, увидев свесившегося над ней, Мориуса.
– Ты была не в себе, – ответил лорд, – что из последних событий ты помнишь?
– Ничего. – Коротко ответила Ева. – Я хочу сесть. Зачем вы меня связали? Развяжите.
– Попробуй вспомнить, – попросил Шут, подойдя к ней, – ты пошла наверх за камнями. Помнишь?
– Нет. – Ответила Ева после короткой паузы.
Мориус недоверчиво покачал головой. Ева обычно помнила свои действия. Она могла не знать, что делала, пока телом владел Дарий, но всегда помнила, что делала сама. Попахивает ложью.
Шут помог Еве сесть, и, делая вид, что развязывает ей руки, что-то шепнул на ухо. Она внимательно посмотрела на него.
– Не помню, – спокойно ответила девушка.
Шут отстранился и затянул узел на запястьях Евы потуже.
– Если не хочешь, чтобы мы искупали тебя с головой в этой ванне прямо сейчас, – Шут указал на ванну, полную воды, – скажи, что мы с тобой делали вместе на чердаке в день твоего рождения?
– Что за глупости, Шут?! – Рассердилась Ева. – Развяжи меня! Я не собираюсь играть в твои дурацкие игры. Что вы задумали? – она обвела друзей взглядом.