Инспектор и бабочка
Шрифт:
Я просто знаю и все.
Универсальная формула. Непонятно только, что ангел хотел сказать этой надписью? Но, пока Икер размышлял, буквы на лобовом стекле стали таять – одна за другой и через несколько мгновений исчезли окончательно.
Глава одиннадцатая:
магазин «Синдбад-Мореход», Сан-Себастьян,
25 июля, 10 ч. 10 мин. по среднеевропейскому времени
… «Синдбад-Мореход» Субисаррета нашел не сразу: пришлось нарезать пару лишних кругов по площади Эасо, до сих пор казавшейся изученной до последнего дома: небольшой
Искомая лавчонка как раз и находилась на полпути между овощным раем и «Bella Easo», хотя Икер мог поклясться, что прежде не видел вывески «Синдбад-Мореход», да еще исполненной арабской вязью. К вязи прилагалась зверская физиономия, больше смахивающая на пиратскую. Очевидно, неизвестный художник именно так и представлял себе легендарного героя восточных сказок.
Прежде чем войти внутрь, Икер несколько секунд изучал витрину, пытаясь сообразить, какими сокровищами удалось разжиться Синдбаду. Два старых кресла, кипа журналов двадцатилетней давности, настольная лампа с потрепанным красным абажуром, ламповый радиоприемник, плетеная корзинка с одним пупсом и двумя облезлыми куклами, – все ясно.
Здесь торгуют старьем.
Жалкий магазинчик «segunda mano» [28] , Икер был разочарован.
Не то чтобы он ожидал увидеть торгующий действительно ценными вещами антикварный, но облезлые куклы – это слишком. С другой стороны, старье неплохо вписывается в жизненный контекст пропавшего Виктора Варади, в его собственной квартире полно такого же унылого неликвида. Не исключено, что многие вещи он покупал именно здесь: чтобы хоть как-то приблизиться к давно ушедшей реальности Риты Хейворт. Если он постоянный покупатель, то продавец вполне может знать о нем чуть больше, чем о случайном человеке с улицы.
28
Вторые руки (исп.).
Толкнув с трудом поддавшуюся дверь, Субисаррета оказался в небольшом, сильно захламленном помещении. Воздух здесь был спертым и каким-то пыльным, и у инспектора сразу зачесалось в носу.
– Эй?! – громко сказал он. – Есть здесь кто-нибудь?
Ответа не последовало, и Икер двинулся вперед, старательно огибая островки старой мебели: растрескавшиеся буфеты и платяные шкафы, обувницы, стулья, составленные один на другой, массивные зеркала и маленькие комоды. Все свободные поверхности были заняты вещами помельче: лампами, приемниками, телевизорами, мелкой кухонной утварью. По ходу движения Субисаррета насчитал с десяток поникших пластмассовых елок, с десяток плохого качества репродукций, несколько кофейных мельниц и керамических кувшинов для умывания, один холодильник (живо напомнивший ему холодильник из квартиры Виктора) и пару стиральных машин.
– Эй? – снова повторил Икер.
– Идите вперед, – раздался чей-то старческий голос. – Еще несколько шагов, и вы у цели.
Владелец
HENLEY ROYAL REGATTA —
Хейнлейская королевская регата. Но теперь кофта переживает не лучшие времена: петли кое-где спущены, рукава обтрепались и засалились, да и первоначальный цвет определить невозможно. Светло-бежевый, кофейный?.. Лишь буквы, вопреки здравому смыслу, сияют новенькой позолотой. Буквы и герб, который они обрамляют. Это – британский герб, со львом и единорогом, точно такой же Субисаррета видел на паспорте Кристиана Платта.
Морщинистую шею хейнлейского псевдояхтсмена украшает не первой свежести шейный платок, но, как ни странно, старик не производит впечатление оборванца, чье место у тарелки с бесплатным супом. Все из-за лица – такие лица бывают у библиотекарей и старых университетских профессоров.
– Здравствуйте, – вежливо сказал инспектор, приблизившись к старику вплотную.
– Добрый день. Хотите сначала осмотреться?
– Пожалуй, я уже осмотрелся.
– Искали что-то конкретное?
– Скажем, – Икер на секунду задумался, – ответы на вопросы.
– И как? – нисколько не удивился старик. – Нашли?
– А Хейнлейская королевская регата имеет отношение к яхтам?
– К академической гребле. Может быть, кофе?
На этой помойке еще и кофе угощают? Не исключено, что он окажется под стать рассохшимся буфетам и засаленным рукавам. Икер поначалу хотел отказаться от сомнительного угощения, но потом решил, что вернее будет согласиться. За кофе можно наладить со стариком непринужденный разговор и узнать то, чего бы он никогда не сказал в формальной беседе с полицейским инспектором.
– Пожалуй. Вы всех потчуете кофе?
– Только тех, кто сюда заходит, – старик улыбнулся, показав крепкие, чуть желтоватые зубы. – Случайный человек здесь не появится. Меня зовут Шон.
– А я Икер, – после небольшой паузы произнес инспектор. – Икер Субисаррета. Вы ведь не баск и не испанец. Шон не испанское имя.
– Английское. Но я так давно живу в Сансе, что уже и думать забыл, что англичанин.
– Давно?
– Последние тридцать семь лет.
– И вы имеете отношение к королевской регате?
– Я был чемпионом на гонках в двойке в шестидесятом году. Хорошее было время.
Старику даже не пришлось прерывать разговор, чтобы приготовить кофе. Все необходимое находилось за его спиной: маленький столик, крошечная электрическая плитка, поддон с песком и несколько кофеварок.
– Приготовлю вам кофе по-турецки, – сказал старик, склоняясь над плиткой.
– Как-то неудобно вас обременять…
– Никакого неудобства вы мне не доставите, поверьте. Здесь так редко кто-то появляется, что можно совсем одичать.
– Но есть и постоянные посетители?
– Пара человек. Заходят поболтать со стариком. Сколько раз давал себе слово закрыть лавку…
– Отчего же не закрыли? Бизнес, я думаю, не особенно процветает?
– Не особенно, вы правы. Люди не любят старые вещи.
– Смотря, какие люди и какие вещи, – осторожно заметил Икер.
– И тут вы правы. Но, как видите, ассортимент не бог весть какой, артефактов и ценностей вы тут не найдете. Зато и цена соответствующая…
– Тогда зачем продавать то, что никому не понадобится? Даже за маленькую цену…