Инстинкт Бабы-Яги
Шрифт:
Я вышел из машины и помог выбраться матушке.
— Вот у Коки есть водитель, — нервно вскрикнула Николетта, шагая к подъезду, — большой профессионал, его услуги стоят сущую ерунду, всего пятьсот долларов в месяц. Наверное, мне тоже придется нанять человека, который умеет хорошо управляться с автомобилем.
Я потянул на себя тяжелую дверь.
— Боюсь, нам такой расход не по карману.
Маменька окинула меня возмущенным взглядом:
— Вот от своего мужа я никогда не слышала подобной
И это правда. Отец был намного обеспеченнее, чем я.
— Ужасно ощущать себя нищей, — заявила Николетта, — значит, придется каждый раз безумно нервничать, выезжая из дома с таким неумехой, как ты.
Затем, запахнув норковую шубку, она исчезла внутри здания.
Профессор Розенкранц оказался крохотным существом, ростом и весом чуть больше кролика Филимона. Похоже, что самой крупной частью его тела был нос, на котором сидели огромные нелепые очки в допотопной черной роговой оправе.
Николетта устроилась в кресле возле его стола и закинула ногу на ногу. Покачивая правой, обутой в белый узконосый сапог из лайковой кожи, она принялась излагать свои проблемы:
— Иногда я не могу разобрать, что написано в газете.
— Голубушка, — густым басом прогудел Розенкранц, — может, вам это и не надо?
— А в магазине великолепно вижу товар, разложенный вдали, но перед носом все сливается.
— Очевидно, это старческая дальнозоркость, — мигом поставил диагноз окулист.
— Какая? — взвилась Николетта. — Старческая? Вы что? Сказать такое женщине моих лет!
Розенкранц без тени улыбки ответил:
— Так ведь вам не тридцать.
— Но и не пятьдесят, — отбила маменька.
Я постарался сдержать усмешку. Даже в кабинете у врача Николетта ни за что не откроет свой возраст. Впрочем, она только что сказала правду, ей и на самом деле не пятьдесят лет, а намного больше. Но, похоже, этот Розенкранц сам подслеповат.
Началась длительная процедура осмотра, прерываемая вскриками матушки: «Ой, какая смешная картинка!» или «Доктор, осторожней, у меня тушь стечет».
Примерно через час окулист вытащил бланки и заявил:
— Для вашего возраста зрительный аппарат сохранился великолепно. Никаких признаков глаукомы. Легкую дальнозоркость спокойно устраним при помощи очков.
— Никогда, — отрезала Николетта, — ни за что не надену жуткие окуляры.
— Голу-убушка, — протянул профессор, — очки — единственный способ скорректировать зрение. Операцию делать не советую.
— Я уже один раз воспользовалась лазером, — кивнула маменька, — а толку чуть!
— Вот видите! — воодушевился врач. — Значит, выписываю очки.
— Я вовсе не желаю походить на сову Бумбу, — обозлилась матушка, — вот у Коки такие штуки, их всовывают прямо в глаза. Между прочим, при их помощи можно цвет поменять. Кока в тон
Я откинулся на спинку кресла — так, понятно теперь, почему матушку повлекло к окулисту.
— Вы говорите о линзах, — недовольно заявил Розенкранц, — на мой взгляд, очки лучше.
— Хочу линзы! Разноцветные! — по-детски надула губы Николетта.
Розенкранц пожал плечами, накорябал что-то на листочке и вручил его нам со словами:
— Ступайте в двадцать третий кабинет, там подберут.
Я отдал профессору гонорар и переместился в следующую комнату, где веселая толстушка принялась демонстрировать образцы. Не стану утомлять вас описанием процесса выбора. В конце концов Николетта приобрела «глаза» всех возможных цветов: карие, зеленые, синие, фиалковые, ореховые… Голубые, слава богу, у нее есть свои. Самыми последними были вынуты… красные линзы.
— Вот это ловко! — взвизгнула Николетта и повернулась ко мне.
Я вздрогнул. Маменька походила на родную сестру графа Дракулы. Очи цвета пожарной машины превратили ее лицо в страшную маску.
— Это еще не весь прикол, — засмеялась медсестра и направила на Николетту настольную лампу.
В ту же секунду свет отразился от красных глаз и двумя лучами заметался по полу.
— Здорово, да? — радовалась глупенькая девушка.
— Слов нет, — покачал я головой, — зачем только такие производят? Людей пугать?
— Для похода на дискотеки, — пояснила дурочка, — ну офигительно смотрится.
Потом она повернулась к Николетте и опрометчиво заявила:
— Только вам они ни к чему, их для молодежи делают.
— Всенепременно возьму, — мигом отреагировала Николетта, — надену к Коке на суаре, все с ума сойдут, правда, Ваня?
Я кивнул. Пусть покупает что хочет, лишь бы поскорей завершить процесс. Но Николетта провела в кабинете еще целый час. Требовалось подобрать для каждой из пар линз футлярчики соответствующего цвета, потом сумочку, куда положить футляры, затем чемоданчик для сумочки. А еще жидкость для протирки, емкость, в которую следует ее наливать, специальные салфетки… И все это не в единичном экземпляре.
Короче говоря, когда мы вновь очутились в машине, на улице была темень. Николетта, уютно устроившись на заднем сиденье, принялась разглядывать линзы, я включил погромче радио и поехал вперед.
— Убери музыку, — потребовала маменька.
Я послушно покрутил магнитолу, и из динамика понеслось:
— Этой ночью на кладбище стояла напряженная тишина. Могила только что похороненного Эдварда утопала в цветах. Ровно в полночь земля зашевелилась.
— Оставь! — взвизгнула Николетта. — Это «Литературная гостиная», они читают жутко забавную книжку про вампиров.