Инстинкт Бабы-Яги
Шрифт:
— Короля Матиуша! Сволочи! Этот Янек! Как он мог лучшего друга! — рыдала Миранда.
Я сел на постели и обнял девочку.
— Это всего лишь книга, жизнь намного страшней.
— Спасибо, утешил, — толкнула меня локтем Миранда, — а этот Корчак, часом, продолжение не написал? Знаешь, как бывает, сначала убьют героя, а потом, в следующей серии, он оживает. Ну, вроде Горца!
Секунду я колебался. Может, не стоит сообщать девочке правду? Сам плакал когда-то над судьбой несчастного короля-ребенка и очень переживал, когда отец рассказал мне о Корчаке, но, с другой
— Януш Корчак, поляк по происхождению, был учитель. Он обладал явным литературным даром и, может быть, думал написать продолжение своей великой книги. Но случилось так, что фашисты оккупировали Польшу и Корчака вместе с его учениками, кажется, их было человек двести, заключили в лагерь смерти Треблинка. Ты слышала когда-нибудь о концлагерях?
Миранда кивнула:
— Кино смотрела, называется «Побег из ада».
— Фашисты отправили детей в газовую камеру. Но Корчак был слишком известной личностью, и гитлеровцы испугались, что его смерть может вызвать бурю эмоций во всем мире; в тот год они еще боялись общественного мнения. И предложили Янушу, оставив учеников, идти в барак, нацисты решили подарить Корчаку жизнь. Угадай, как он поступил?
— Побежал со всех ног, — хмуро сказала Миранда, — любой бы так сделал.
Я погладил ее по зеленым волосам.
— Нет, дружочек. Януш отказался бросить детей, он пошел вместе с ними на смерть и, как мог, пытался ободрить несчастных, уверял, что с ними ничего плохого не случится, пока он здесь. Лгал, чтобы дети не испытали ужаса, видя приближающуюся смерть.
Миранда села.
— Ты хочешь сказать, что он добровольно погиб из-за чужих детей?
— Корчак считал их своими.
— Учитель?
— Да.
— Теперь таких учителей нет, — протянула девочка, — наши бы мигом всех побросали и унеслись вон. Вчера математичка вошла в класс и говорит: «У нас эпидемия свинки в пятом „Б“. На перемене идите поиграйте с ними».
— Зачем?
Миранда скривилась:
— Ленька Глотов тоже так у нее спросил. А Кар-кар и ответила: «Авось заболеете, а я отдохну». Мы ее так зовем: Кар-кар, имечко у нее Карина Карловна!
Я не нашелся что ответить ребенку. Интересно, другие дети рассказали родителям об этой ситуации? И как поступили отцы с матерями? Неужели в нашем мире теперь никто никого не любит?
Глава 9
Утром я отвез Миранду в салон, где укладывает волосы Николетта, и оставил девочку на попечение цокающего языком мастера. А сам поехал к Райковой на работу. Вчера вечером Нора, услыхав от меня информацию о смерти Марины Райковой, сердито заявила:
— Ее убили.
— Отчего это вам в голову пришла такая мысль? — удивился я. — По-моему, тут все ясно, она собиралась лишить жизни свою подругу и не вынесла мук совести, когда узнала, что та утонула.
— Глупости! — фыркнула Нора. — Ну, подумай сам, утром она совершенно спокойно едет с тобой на работу, потом выскакивает и уносится домой в незастегнутом пальто. О чем это говорит?
— Ну… она решилась на самоубийство и…
— Ваня! Не идиотничай! Райковой кто-то
Входя внутрь просторного здания торгового объединения «Моторс», я подумал, что фирма, очевидно, продает машины, но оказалось, ошибся. Здесь занимались поставками бакалейных товаров: чая, кофе, крупы, муки… Причем где-то рядом находился склад. По широкому коридору то и дело проезжали тележки, снабженные моторчиками. Они везли мешки и всевозможные упаковки. Кругом клубился народ, мужчины и женщины с безумными лицами и кипами бумаг. На мой вопрос: «Простите, где я могу найти Марину Райкову?» — мне, как правило, отвечали: «Не знаю, не работаю тут».
Отчаявшись, я принялся бесцеремонно заглядывать в кабинеты и задавать все тот же вопрос:
— Простите, где можно найти Марину Райкову?
Люди отрывались от экранов компьютеров и недовольно говорили, что понятия об этом не имеют, так как тут сидит несколько сот человек.
И только одна девушка, полная брюнетка в ярко-красной кофте, проявила ко мне христианское милосердие.
— Марина Райкова? — переспросила она. — Минуточку.
Быстро пощелкав мышкой, брюнетка сообщила:
— Она на складе, на кассах. Идите по коридору, прямо в нужное место выйдете.
Я двинулся вперед по бесконечному помещению и порядком устал, пока наконец не попал в огромный ангар, доверху забитый полками. У меня закружилась голова, подобное ощущение испытываешь в католических соборах, глядя на парящий в высоте потолок.
Слева тянулись ряды касс, за которыми сидели женщины, с невероятной скоростью печатавшие на компьютерах. Около кассирш толпились люди с бумагами, раздавались выкрики:
— Чай только через двенадцатое окно.
Или:
— Сахар грузят у восточного выхода.
То и дело из радио слышались указания:
— Нестеренко С.А., пройдите в зону кофе.
— Свободной уборщице явиться к стеллажам группы А.
Я попытался расспросить кассирш, но ни одна не ответила, а толпившиеся оптовики просто оттолкнули меня в сторону со словами: «Тут очередь».
Я достал удостоверение и сказал: «Оперативная необходимость», но торговцы только разозлились.
— Да хоть тебя сам президент сюда прислал, — заорала тощая, похожая на большую ворону женщина, — не фига вперед лезть! Я тут с восьми утра прею.
— Мне только узнать, где сидит Марина Райкова! Я ничего не собираюсь покупать!
«Ворона» на секунду замолчала, потом другим, нормальным голосом посоветовала:
— Ступай к старшей по смене.
— Где она?
— А вон в центре зала будка.
Я побрел туда и увидел нечто, похожее на ларек, в котором торгуют газетами, только чуть большего размера. Внутри стеклянного аквариума, заваленного бумагами, сидела девушка лет двадцати пяти. На столе мерцал экран компьютера, а на стене висело несколько телевизоров.