Инструкция по ловле ведьм
Шрифт:
— Госпожа. — глухой голос вырывает меня из раздумий. Поднимаю глаза и вижу женщину близко-близко — она удерживает меня за плечо, настойчиво что-то сует под нос. Глаза у нее прекрасные — темные, пурпурно-фиолетовые, словно драгоценные камни. Влажные и настороженные, окруженные длинными черными ресницами.
Дергаюсь, пытаясь освободиться, и боком лечу в снег. Сегодня же попрошу Талара выгнать ее взашей, кто ей право дал так меня хватать?!
Снег обжигает обнаженную кисть. Свет вокруг становится еще злее, норовя
Пока женщина кудахчет надо мной, поднимая, оглядываюсь и понимаю, что я вовсе не в лесу на поляне, да и как бы я там оказалась, едва выйдя за порог дворца?
Квадратная площадка заметена снегом, с трех сторон зажата наглухо серыми каменными стенами. Кусочек неба виден словно со дна колодца. Арестантам, верно, и то больший простор оставляют…
В гладких стенах нет окон — только каменная кладка да тяжелая дверь.
Четвертая сторона замкнута цепью воинов. Они стоят ко мне спиной, перекрывая единственный выход. Я знаю, что им нельзя оглядываться, и они никогда не поворачиваются, но мне не проскочить между ними. Одетые в черное, они едва не касаются друг друга локтями. На поясе у каждого длинный меч — ножны тоже беспросветно-черные.
— Госпожа. — причитает служанка, наконец поднимая меня на ноги. Тело едва слушается. — Вы же так болели недавно, так болели! У вас совсем горло слабое, вот, чтобы не простыть…
Чертов пузырек снова маячит перед глазами. Вдыхаю запах.
— Чудесная погода сегодня! — восхищенно выдыхаю, запрокидывая лицо. Веки просвечивают алым. — А почему я вся в снегу?
— Так с деревьев сыплется. — меня осторожно придерживают за локоть, пока я разглядываю деревья. Толстенные. мощные черные стволы и белоснежные заснеженные ветки, и словно легкое золотое марево вокруг — снежная пыль просвечивает, играет…
— Как красиво. — шепчу я. На ресницах повисает слезинка. — Мы покажем Талару, да? Он ведь придет сегодня?
— Придет. — уверяет служанка и ведет меня к двери. — Обязательно придет! А пока нам нужно поесть…
Пытаюсь проглотить хоть кусочек, но еда застревает в горле, вызвая тошноту. Обессиленно укладываю голову на стол, возле полной тарелки.
Вечером приходит Талар. Я лечу, едва касаясь пола босыми ногами, и повисаю на его шее, зарываясь носом в золотые пряди.
— Родная. — бормочет он, коротко касается лба губами. Замирает на секунду, потом отодвигает меня, вглядываясь в лицо.
— Что такое? — пугаюсь я. Глаза у него темные, злые, на лбу свежий залом морщинки.
— Все хорошо. — успокаивает он меня, усаживая на постель. — Ты посиди минуточку, мне надо поговорить…
Складываю ладошки на коленях. Буду сидеть и ждать.
Талар стремительно покидает комнату, плотно притворив дверь.
…- она горит вся! — обрывок долетает до моих ушей, и я втягиваю голову в плечи. Это не разговор — это крик вполголоса, едва приглушенный рык. — Ты говорила,
— Она же ведьма. — женский голос звучит глухо, презрительно. — Без сил, но ведьма! На нее едва действует, приходится постоянно…
Речь снова скатывается на невнятный бубнеж.
Талар появляется спустя пару минут. Волосы взъерошены. Глаз цепляется за широкое, жилистое запястье с узкой полосой кожаного браслета.
— Это же я сделала? — бормочу я, касаясь его руки. — А волосы? У меня же…не такие…
Талар садится рядом, прижимает меня к себе, зарываясь губами в волосы. Чувствую прохладное дыхание на виске.
— Все будет хорошо. — шепчет он. — Все будет хорошо…
В его объятиях тесно, словно в клетке.
Глава 26
Ночью снова будят голоса. За дверью никто не снижает тона, никому дела нет до меня.
— Надо спешить. — нервный голос Талара звучит, как приказ. Это и есть приказ, и кто посмеет ослушаться?
— Помрет. — отрубает другой голос. — Помрет, и плакал твой трон.
Я ворчаюсь в душной постели. Комната знакомая до мелочей, но все же какая-то…не такая?
Забыв обо всем, на цыпочках крадусь по полу. Ноги обжигает, словно по снегу иду.
За окном царит ночь, но я понимаю это только по темноте. Не видно ни леса, которым я любовалась еще днем, ни неба — только чернота, словно в колодце.
Сбоку сонно шуршит птаха. Я, не глядя, сквозь прутья клетки касаюсь гладких перьев. Она всегда спит в одном месте — на тоненькой жердочке. Пальцы скользят по оперению и касаются чего-то зернистого, чужого. Холодного.
Птица встревоженно вздрагивает и успокаивается, узнав меня. Я же вытягиваю из клетки ажурную металлическую цепочку, перебираю крошечные звенья в пальцах.
Может, она не от счастья своим пением утро встречает, раз даже в клетке сидит на цепи?..
Не знаю, сколько я простояла так — бездумно сжимая хрупкую металлическую ниточку, словно символ утраченного, босиком на ледяном полу и с раскаленной головой, в которой становилось тесно от мыслей. Воспоминания обрушивались на меня, как вода из ведра, связывая воедино странные провалы в памяти, обрывистые видения и чувства, для которых не было причин.
Из мыслей меня выдернул только окрик уже у самой двери.
— Или сейчас, или никогда. — обрубил Талар. Я вздрогнула и метнулась обратно к кровати.
Была ли я ведьмой или еще буду — неважно. Не знаю, зачем ты это делаешь, но я не стану больше ведомой в вашей игре.
Дверь тихонько скрипнула, впуская внутрь Талара. Ладонью он прикрывал мерцающий огонек свечи. Оставив ее на столе, тихо сел на край постели.
Сквозь неплотно сомкнутые ресницы я следила за темным силуэтом. За его спиной мрак разгоняла свеча, словно ореолом окружая голову.