Интернат
Шрифт:
Когда униженный услышанным разговором (как они прознали про Enterа?!) Денис поворачивался к двери, в зеркале на стене он приметил, как мгновенно исчезла с женских губ улыбка. Будто куклу выключили. Лицо стало деловое, хищное…
«И Душкова такая же, когда на неё никто не смотрит», – понял Денис, и слёзы выступили у него на глазах.
Мама! Прости! Верни меня домой! Не забывай меня!
Упитанный невысокий парень с узкими чёрными глазами взял Дениса повыше локтя и повёл по коридору в другой кабинет, на котором висела строгая табличка:
«ПУГИНСКИЙ ГЕОРГИЙ НИКОЛАЕВИЧ
заместитель
по воспитательной работе.
Часы приёма по личным вопросам:
среда, пятница 14.30 – 16.30.
Запись у секретаря»
Пока стояли перед дверью, ожидая позволения войти, Денис внимательно изучил табличку и постарался всё запомнить. Помнил же он пароли, очки, жизни и смерти в любом шутере! Что уж тут-то запоминать?!
Дверь открылась, и он забыл всё, что тщательно запоминал.
В светлом кабинете с коричневыми шкафами, где за стеклом стояли книги разных форматов, сувениры и образцы минералов, за современным чёрным столом сидел, вальяжно покачиваясь в высоком офисном кресле, представительный мужчина.
Весь белый от седины, он не казался старым – настолько массивным было его крупное лицо с квадратным подбородком, настолько тяжёлым – взгляд пронзительных голубых глаз, и настолько высокомерными – длинные тонкие губы.
«Солдафон», – мелькнула у Дениса мысль.
Этот спуску не даст, жалеть не будет, только шлепка даст, да побольнее, чтоб на пару метров отлетел от удара.
Пугинский забарабанил пальцами по листу, который читал.
– Enter, значит, – без улыбки проговорил он. – Геймерёныш… Есть у нас и такие. Продвинутые… В общем, свои ни к чему не пригодные навыки оставь при себе. Компьютеры у нас только для работы. Докажешь, что достоин клавишу Enter нажимать, дадим допуск простые тексты набивать. А не докажешь – останешься унитазы чистить. С унитазов у нас начинают все, и ты не исключение. Кровать твоя в комнате 229, на втором этаже. Устав в учебке. Прочитай, что запрещено, что разрешено, выучи наизусть и выполняй. И не ныть. За нытьё отдельное снятие очков за твоё поведение. Ренат! – крикнул он, и вошёл упитанный парень с узкими чёрными глазами. – Ренат Абдуллович, отведите Enterа в столовку, велите дать суп и компот, потом – на склад, подберёте ему форму, и в 229-ую определите. Да построже с ним. Он уже устроил бучу, когда его брали. Ненадёжный тип.
– А мы и не таких ломали, Георгий Николаевич, – усмехнулся Ренат.
Пугинский побарабанил пальцами по столу.
– Совершенно верно, – дружелюбно кивнул он помощнику. – И это всякий раз даёт новые силы воспитывать для государства полезных людей. Да, Ренат Абдуллович?
– Так точно, господин зам директора! – вытянулся тот и отдал честь.
Денис смотрел на них ошарашено и не верил своей беде. Разве так может быть, чтоб он попал сюда на самом деле?
– А когда я увижу маму? – спросил он с непроходящими комками в горле.
Пугинский обратил на него тяжёлый взгляд; как букашку придавил.
– Кого-кого ты там хочешь увидеть? – словно не веря услышанному, переспросил он.
– Маму…
– Маму, значит…
Пугинский откинулся на кресле, внимательно прошёлся по мальчишеской фигуре, остановился на лице, вонзился в глаза и без малейшего намёка на
– А не ты ли её хаял? Жаловался на неё? Чуть ли не выл из-за невыносимых условий, которые она тебе устроила?
У Дениса опять вырвались слёзы, и он сумел только выдавить:
– Я врал.
Пугинский помолчал, побарабанил пальцами, пожал плечами.
– Враньё – оружие обоюдоострое, Enter. Обманщику веры нет. Как теперь доказать, где ты врал, а где правду говорил?.. То-то. Всё. Ренат Абдуллович, уводи.
– Я докажу! – закричал Денис, рванувшись к модному, чёрного цвета, столу.
Ренат ухватил его, вывернул, как преступнику, руку.
– Больно! Пусти! – взвыл мальчик, и Ренат ослабил захват.
– Прямо сейчас докажешь?
Георгий Николаевич не отводил от новичка недоброго металлического взгляда.
– Прямо сейчас! – выпалил Денис.
– Ну-ну, попробуй. Предъяви мне свидетелей, документы – и я подумаю, доказательна ли твоя доказательная база.
Денис очень хотел быстро соображать, и не мог. Пугинский подождал, и, не дождавшись ни слова, усмехнулся уголком рта.
– Ренат, в «купальню» его, чтоб охладился.
– Есть, Георгий Николаевич. Идём, Enter.
Глава 9. ВОСПИТАНИЕ ФУФАЙКИНА
Глотающего слёзы Дениса выволокли из кабинета, протащили по коридору, по лестнице в подвал, затолкнули в мрачную зелёностенную душевую.
– Раздевайся донага, – приказал Ренат.
Денис дрожал и дико озирался. Ренат шумно выдохнул через ноздри, теряя терпение.
– Тебя раздеть? Я могу.
Денис содрогнулся и скинул одежду.
– Сложи на скамейку.
Сложил, как мог, ослабевшими руками.
– Туда иди.
Ренат показал, куда. Денис прошлёпал босыми ногами по холодному кафельному полу к стене.
– Ко мне спиной, – услыхал он и отвернулся. – Ладони к стене припечатай.
Припечатал и со стыдом понял, что страх перед странной экзекуцией, скрытой в старинном слове «купальня» вылился из него в самом прямом смысле слова.
– Ба, да ты у нас ещё малышок-грудничок, – хихикнул довольный Ренат. – Не матёрый геймер, как тут тебя представляли, а Малыш Enter. Сопляк Enter. И даже без «ка». Просто Сопля. Короче, другие пусть тебя Enterом кличут, а я тебя видел, я знаю, что ты из себя представляешь, и буду звать тебя Соплёй. Но это между нами, верно, Сопля?
Денис дрожал. Плакать он уже не мог. Сильная струя холодной воды ударила его в спину, распластала по скользкой стене. Ренат водил струёй, бьющей из шланга, по худому мальчишескому телу и приговаривал:
– Охладись, мамкина Сопля, охладись, уродец, мы из тебя сделаем пресмыкающегося, дай срок. Охладись, Сопля, охладись.
Наконец, напор воды ослаб. Денис обессилено сполз по стенке. Но отдыхать не дали.
– Марш ко мне, Сопля! – сказал Ренат. – Растирайся давай тряпкой. Не хватало настоящими соплями умываться.
Денис докрасна растёрся дурно пахнущим жёстким полотенцем.
– Одевайся и вперёд.
Денис оделся, ничего перед собой не видя, ничего не понимая и не принимая того, что с ним происходит. Просто кошмарный сон. Просто он в игре. Ст'oит выдержать все пытки, и он перейдёт на новый уровень – к свету, радуге и фейерверкам. К маме.