Интернат
Шрифт:
Лестница. Коридор. Двери с чёрными цифрами. Перед одной Ренат остановился, открыл и втолкнул внутрь Дениса. Сквозь чистые стёкла било солнце, правдиво выпячивая облезлые местами дешёвые обои, древние, советских времён, шкафы, видавший лучшие времена квадратный стол, пенсионные тумбочки и аккуратно застеленные кровати. На Дениса уставились лица ребят
Девять мальчиков примерно одного возраста, кроме двух, очевидно младших, одеты в тёмно-синие штаны и серые футболки. Ни одной живинки нельзя было обнаружить на их мордашках. Затравленные взгляды и абсолютное
– Деточки, – строго провозгласил Ренат. – Десятым номером в ваших хоромах стал некто Enter. Гарюха, ознакомишь пацана с правилами существования и проследишь, чтоб он устав прочёл и вызубрил его до последней точки. А ты, Певунец… встать.
С кровати поднялся щуплый, обритый наголо мальчик с веснушками на белых щеках.
– А ты, Певунец, в «отходную» марш. Мусор выбросить забыл? Забыл. Скажешь Фуфайкину, что тебе пять «зелёных» полагается. Вон!
Веснушчатый Певунец пробежал мимо Дениса, наклонив голову. Ренат нарочито широко зевнул и вышел. Денис постоял возле стола, ожидая расспросов, но не дождался вообще никакой реакции. Тогда он поплёлся к свободной кровати и рухнул на неё. Стиснув голову руками, он повторял про себя: «Это гейм, это гейм. Выдержу – перескочу на второй уровень. Надо просто вовремя нажимать на Enter…».
Enter – выполнить. Он будет всё выполнять, чтобы вернуться к маме, домой. Туда, где старый родной двор с качелями и рыжим мохнатым чау-чау. Как он хотел домой!..
Зажмурившись, Денис пытался отогнать от себя мрак происшедшего с ним, но… никак. Перед ним горело синеватым газовым пламенем круглое лицо в улыбке и мягких ямочках, смотревшее на него изучающе, как на подопытную мышь. А где-то позади, скрытое этим широким лицом, проявлялся едва-едва мамин образ – горестный, плачущий, зовущий.
Денис изо всех сил стискивал веки, но ресницы всё равно намокали от слёз.
Кто-то тронул его за плечо. Денис вытер рукой солёную влажность и открыл глаза. Перед ним стоял мальчик чуть старше его, черноволосый, черноокий, нос горбинкой. То ли цыганёнок, то ли еврей, то ли южанин – не разберёшь.
– Я Гарюха, – тихо сказал он. – Идём в учебку, будем разговаривать.
– Бить? – икнул Денис.
– Я же сказал: разговаривать, – повторил Гарюха. – Правила и устав учить. Не слышал распоряжение господина Мухаметшина? Скорей давай, а то оба в карцер попадём.
– Куда? – пискнул Денис.
– В карцер. Глухой, что ли?
– Он про карцер только в книжках читал! – пояснил русый мальчик.
– Заткнись, Шибанов, – цыкнул Гарюха. – Не твоё дело. Разберёмся. А ты, Enter, сопли утри и вставай.
Денис послушался и побрёл за кавказцем… или евреем… или цыганёнком. Они прошли до конца коридора. Гарюха открыл последнюю дверь. В небольшой комнате минимум мебели: стол и несколько стульев у стены, шкаф без стёкол, на полках которого лежали простые карандаши, бумага и тонкие брошюрки. Гарюха взял одну брошюрку и протянул Денису.
– Это устав нашего интерната, – бесцветно сказал он. – Займи
– Ну.
– Не «ну», а «да». За «ну» двадцать минут карцера полагается.
– Ну?! – непроизвольно удивился Денис.
– Ещё двадцать минут.
Гарюха подождал, не скажет ли новичок ещё какую-нибудь глупость, но тот промолчал. Открыл брошюрку, с усилием сосредоточился на понимании читаемого текста. Денис читал и постепенно удивлялся всё больше и больше: это был не устав, а сборник сплошных запретов, направленных на полное подчинение взрослому.
Глаза открывать по звонку в шесть тридцать утра.
Закрывать по звонку в двадцать три вечера.
В окна не выглядывать, но мыть их раз в неделю по графику дежурств.
Сморкаться только в унитаз.
В коридоре ходить в туфлях, в комнате – в тапочках.
Не читать запрещённые книги – список прилагается.
Не передавать записочки родным.
Не переходить через ворота.
Не сбегать.
Не покупать.
Не хранить.
Не прыгать.
Не бегать.
Не играть.
Не дружить.
Не любить.
Не помогать.
Не плакать.
Не спать в неположенное время.
Не жаловаться.
Не есть сокрыто от всех.
Не настаивать на свидании с родственниками.
Не отлынивать от работы и учёбы.
Не грубить.
Не возражать.
Не просить.
Не гулять по территории.
Не отвечать на вопрос воспитателя и учителя «Ну».
Денис чуть не присвистнул. Удержался только потому, что в этот миг узрел новый запрет: «Не свистеть». А рядом – «Не петь вне урока по пению».
– И этот бред учить?!
– И этот бред учить, – подтвердил Гарюха. – А вякнешь где, что это бред, тебе такого захимичат, что таблица умножения бредом покажется.
Он помолчал, наблюдая за новичком, и внезапно спросил:
– Ты из виртоманов, что ли?
Денис вскинул голову.
– Чего?
– Виртоманы, – повторил Гарюха. – Те, кто не от наркоты, а от компьютера зависает. Похоже, а? Оба управляют целым миром – только в мозгах. И вернуться из кайфа – фиг. Говорят, это не лечится.
Он сообщил это без эмоций, и Денис не понял, одобряет он «всякоманов» или порицает. Будто робот этот Гарюха.
– Enter – это твой никнейм? – поинтересовался Гарюха. – Ты в каком-нибудь клане состоишь? В Сети играешь?
Денис кивнул.
– Enter – это меня училка обозвала, – буркнул он. – А никнейм у меня другой совсем.
Он с неожиданной тоской вспомнил о своё компьютере. Его ждали в виртуальном мире мафия GTA – Grand Theft Auto, убийства Mortal Kombat, всякие думы, аркады, квейки, экшн, ходилки, цивилизации, симуляторы и стратегии, а он тут завис! Ему нужен комп! Ему нужны его игры! Чтобы забыть о доме! Он с ума сойдёт, в этом скучнейшем обрыдлом мире! Он замочит здесь кого-нибудь с досады!