Интернат
Шрифт:
– Да я не болею! – довольно возразил Денис. – Это ты болеешь. А я подрался. Ты выздоровел уже?
– А!
Серафим беззаботно махнул рукой, показывая полное безразличие к своему здоровью.
– Лучше скажи, чего ты в драку ввязался?
– А!
Денис попробовал так же беззаботно махнуть. Получилось, интересно?
– Со «старшаками» дрался? – догадался Серафим.
– Ага.
Само собой получилось, что язык у Лабутина затараторил, как сорочий, и выдал все тайные переживания хозяина. Чтобы соседские
– Правильно сделал, – серьёзно одобрил он.
– Правильно? – озадачился Денис. – То есть, для себя я знаю, что правильно. Но ты ж верующий, тебе разве разрешается драться?
– А то! – расплылся в улыбке Серафим. – Защищать людей, Родину, Бога без драки не всегда получается. У меня вот точно не всегда. А кто-то и словами защищает. Если талант есть.
– Ну-у, я точно не краснобай, – улыбнулся Денис. – Это тебе вон… микрофон в руку.
– Погрызть? – парировал Серафим, и они хихикнули.
Потом Денис признался:
– Я тут причаститься собрался. Чуешь?
– Причаститься?! Ого! В сам деле?!
– В сам деле. Чё, нельзя, что ли? Чего ты так вон… вздыбился? – собрался обидеться Серафим.
– Да не вздыбился я, чего ты! Удивляюсь просто.
– Чё удивляться-то? Фокусник я тебе, чё ли?
Серафим посмотрел на него, вздохнул.
– Не от того защищаешься, – проговорил он. – Я ж тебе друг. Зачем бодаешься? Странно просто услыхать от тебя такое. Я думал, ты вообще тут рявкаешь от злости… А ты – причаститься! Понятно, что я тут в обморок собрался.
Напряжение отпустила Дениса, и он попытался улыбнуться.
– Ладно уж… В обморок он упал. Заливаешь…
– Ага! То-то, гляжу, вся кровать у тебя мокрая!
– Отвянь! – защищался Денис. – Ты мне лучше скажи, чего делать-то надо?
Серафим почесал в затылке.
– По правилам-то много чего надо… Три дня поститься. Но ты болеешь, и тебе это не обязательно. Затем – по утрам и вечерам читать молитвенное правило. Не ругаться, не веселиться, не плясать… Но это к тебе сейчас вряд ли приложится.
– И чего делать?
– Ну…
Серафим снова почесал в затылке.
– Ну… пусть священник сам решает. На то он и священник. Он тебя ещё исповедует.
– Это он мне сказал… – вздохнул Денис.
Серафим помолчал, глядя на него. Тоже вздохнул и пообещал:
– Ладно. Я щас домой сбегаю, принесу тебе книжку одну. А то я тебе толком и не объясню. Пока.
– Пока…
Серафим исчез. Соседи по палате прекратили шушукаться и воззрились на Дениса. Он отвернулся к стене, но и спиной краснел от их вопрошающих взглядов.
– Эй, ты чего – верующий, что ль? – окликнул его один из пацанов – кажется, Артём, насколько помнилось Денису.
– А тебе что за дело? – неприязненно буркнул Денис, не шевелясь.
– Большое дело. Может,
– Ага, хотите вы… – совсем невнятно пробормотал Денис.
– Па-адумаешь!
От него отстали. А Денис вдруг подумал: зря отшил. Вместе причащаться не так боязно. Но как теперь всё переменишь?
Глава 29. ПРИЧАСТИЕ
К соседям нагрянули родители, вернувшиеся с работы. Мама Дениса вечером на второй работе, так что её ждать глупо. А больше кто придёт? Не Жанин ведь… Она, поди, на качелях качается. А чау-чау Ройбуш пришествовал к своему подъезду после долгой прогулки и теперь восседает на крыльце с важным выражением на пушистой морде…
Кто-то вошёл, остановился у его кровати. Денис оглянулся и чуть не подскочил от радостной неожиданности: Кира!
– Ты как сюда попала?! Ты же в интернате! – вырвалось у него.
Кира с опаской глянула на гудящую компанию невезучих велосипедистов-экстремалов и их родственников, будто ожидая их нападения.
– Ничего, они не тронут, – догадался сказать Денис. – Присаживайся.
– Не, я быстро, – испуганно отказалась Кира. – Просто проведать пришла с Михал Натанычем. Он у врача, спрашивает там чего-то.
– И он пришёл? – обрадовался Денис.
– Ага.
– Здорово…. А в интернате чё творится?
– … Всякое, – с заминкой определила Кира. – Суета какая-то… Уроков нет… Говорят, начальников снимают. Даже, говорят, арестовывают.
– Болтают пустое, – не поверил Денис.
– Точно, – безропотно согласилась Кира.
Они помолчали. Денис подкопил храбрости и спросил:
– А ты как?
– Ничего… Полегче… Михал Натаныч меня с Фомой Никитичем познакомил… Вроде ничего он… Но я всё равно его боюсь.
– Понятное дело… – согласился Денис и покраснел от неловкости: вот ляпнул! – Ну, ты это… не болеешь?
– Нет.
– А Валька?
– И Валька… Ну, выздоравливает.
Кира нахмурилась, заливаясь румянцем.
– Не надейся, здесь не останусь, – сказал Денис.
– Пока.
– Пока.
В дверях она столкнулась с запыхавшимся Серафимом, держащим в руке пару тонких брошюр.
– Привет!
– Привет.
– Денька, вот тебе книжки, – зачастил Серафим, улыбаясь. – Одна – про исповедь и причастие, а вторая о том, Кто такой Бог. Почитай, интересно! Ну, счастливо тебе! Завтра заскочу!
Он махнул Кире, которую не знал, и убежал. Она обернулась, уходя, робко вскинула ладошку. Денис улыбнулся и тоже ей махнул.
«Всё, больше никто не придёт, – решил Лабутин. – И так куча наприходила…. Хотя маму бы сюда… хоть на пять минут».
Стук в дверь. Денис приготовился к радости: неужели мама?! Но вошёл отец.
Николай Андреевич Лабутин держал в руках жёлтый пакет, в котором что-то лежало. Найдя взглядом сына, Николай Андреевич направился к нему. Положил на тумбочку пакет.