Интервью со смертью
Шрифт:
Прострекотал вертолет… Никаких ближайших часов не осталось: это по мою душу он стрекочет. Разыскать меня было совсем не трудно, совсем не трудно, стоило только спросить у соседки, которой я оставил ключи, в какую сторону двигаться. Совсем не трудно! Ну что ж, ну что ж… Я готов, я совершенно спокоен.
Глава заключительная
Кира Самохина. Возрождение
Больше всего я боялась подмены, когда шла в тюрьму на свидание к своему бывшему соседу Василию Максимовичу. Прошла неделя со времени его ареста, а свидание почему-то
Я боялась подмены, я знала, что и на этот раз подмены не миновать. Шла длинным коридором – самым длинным на свете – и думала: чужой человек, это будет опять чужой человек. Но была не готова к тому, что увижу монстра. Он был счастлив, необыкновенно счастлив, мой бывший сосед Василий Максимович, никогда в жизни я не видела такого счастливого существа. Он, душегуб, убийца, был абсолютно, безгранично счастлив, словно узнал нечто, проник в какую-то тайну, не доступную никому.
– Кирочка! – растроганным голосом произнес монстр и проникновенно мне улыбнулся, глаза его светились какой-то невероятной, нечеловеческой любовью – любовью ко всему человечеству. – Я так рад, что вы пришли меня навестить.
Это было так дико, так невозможно, так страшно, что я подумала: «Это картина, не реальное свидание, а просто картина, одна из тех, которые я то и дело вижу. В действительности ведь так быть не может».
– Знаете, Кира, – продолжал между тем монстр, – я очень рад, что вы живы. Погубить вас – было самой главной моей ошибкой. Вы способны чувствовать больше других, значит, сможете когда-нибудь стать счастливой. Я теперь тоже счастлив и живу – только сейчас-то и начал жить, ощущать жизнь, ценить ее, наслаждаться звуками и запахами: любыми проявлениями жизни. У вас замечательные духи, Кирочка.
– Я не пользуюсь духами уже давно, пять лет не пользуюсь, я ненавижу духи!
– Да? – Монстр покачал головой и опять улыбнулся растроганно. – А я ощущаю запах, и мне он очень нравится. Впрочем, теперь я многое ощущаю, такое, о чем другие и не подозревают. Я счастлив и хочу, чтобы все кругом были счастливы, я прямо-таки требую этого. Немного эгоистично, вы думаете?
Я ничего не ответила, мне было жутко и хотелось только одного, чтобы это свидание поскорее закончилось. И еще я подумала, что не боялась подмены, а желала ее, на месте соседа Василия Максимовича подсознательно хотела увидеть другого, чужого человека, не имеющего ко мне никакого отношения.
– А знаете, кто дал толчок моему счастью, кто объяснил мне себя самого? Вы, Кирочка. Помните? Киллер – тот же маньяк, маньяк убивает, потому что ему это нравится. Ваши слова, я их хорошо запомнил. Вы тогда подсказали мне выход. Вы толкнули меня на путь возрождения.
– Я толкнула вас на путь убийства?
Монстр рассмеялся умиротворенным тихим смехом. Монстр протянул руку:
– Я благодарен вам, Кира.
Дикий, какой-то предсмертный ужас охватил меня. Я закричала, выбежала из этой страшной комнаты, от этого страшного человека, я бежала по коридору, длинному-длинному. Я не знала, куда мне бежать, но бежала и бежала. Я знала, что меня ждет впереди – глухая стена, в которую я сейчас упрусь, и это будет конец,
И вдруг поняла, что коридор давно кончился, под ногами асфальт, по бокам дома и деревья, но продолжала бежать. Сил не хватало, дыхания не хватало, в глазах густой туман, но я бежала, бежала, ожидая, когда настигнет меня смерть…
… Мы идем по дорожке. Темно и скользко. Дождь барабанит по зонтику. У Алеши мокрое плечо. Дверь подъезда гостеприимно распахнута – мы сейчас войдем в эту дверь, и наступит счастье.
– Кирочка!
Голос Алеши зовет. Да, мы сейчас войдем в эту дверь.
Я открываю глаза. Встревоженное лицо незнакомого мужчины склонилось надо мной.
– Кира!
Незнакомый мужчина обнимает меня, поднимает на руки – плыву, покачиваясь, коридором. Нет, это не коридор, это мой подъезд. Вплываем в лифт.
– Как я по тебе соскучился! Все эти годы ждал встречи. Кирочка!
Видение? Нет, не видение, а просто чужой человек, зачем-то притворяющийся Алешей. Бородатый, огрузневший, с несвежим, обрюзгшим лицом.
– Я уже три недели как вернулся, но вокруг тебя постоянно толпился народ, происходили странные вещи. Было опасно открыться.
– Алеша?
– Да, да, моя любимая девочка!
Бородатый чужой человек целует меня.
– Я ни на минуту не забывал о тебе, я и выжить-то смог только потому, что знал: когда-нибудь мы все равно встретимся, не можем не встретиться.
Лифт останавливается. Он обнимает меня за плечи, поспешно выталкивает из кабинки.
– Давай скорее войдем в квартиру, меня могут увидеть соседи. Я ведь все так же – на нелегальном положении.
Алеша. Этот чужой человек – мой Алеша. Я упираюсь в дверь своей квартиры, как в глухую стену. Он что-то мне шепчет, взволнованно, быстро – не слышу, стою и не слышу. Алеша – чужой человек.
… Мы сидим на диване, у меня в комнате. Феликс пристроился у моих ног. Чужой человек, выдающий себя за Алешу, смеется, смеется, тормошит меня и смеется. О чем-то мы говорили? Ну да, я спросила о чем-то.
– Конечно, в тюрьме ты видела не меня, как ты могла сомневаться? Это был мой подстраховочный вариант, человек, которому я платил за то, чтобы в случае ареста он меня подменил. Данные в Интерполе были на него, на эту подставную куклу. Отпечатки пальцев и прочее. Так часто делают люди нашей профессии.
– Мы вошли в магазин вместе, – чужим голосом, подыгрывая этому чужому человеку, говорю я. – Я видела, как тебя арестовали.
– Ты видела, как арестовали его. Я уже знал, что произойдет, заметил еще в аэропорту двух гавриков из этих. В Одессе я должен был шлепнуть одного важного ученого хрена, у них там как раз проходила конференция. А эти как-то узнали. В общем, не буду вдаваться в детали, зачем забивать тебе голову такими страстями? – Он засмеялся, поцеловал меня в макушку и крепко прижал к себе. Мой НеАлеша. – Когда мы были в магазине, я оставил тебя в обувном отделе, сам потихоньку выбрался через окно в туалете, а мой подменыш заступил на мое место. Он всегда был рядом, всегда под рукой, обычная незаметная фигура, тень. Арестовали его, не меня.