Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
— Вы — самый сильный и опытный маг. И как никто иной нужны на переднем рубеже обороны. Поэтому прошу вас — соберитесь. И передайте полномочия Рите — на случай, если придется биться в Академии.
— Да… — волшебница кивнула. — Так будет лучше всего. Я готова.
Рыжая тяжело вздохнула, но не стала ничего говорить. Пыталась храбриться и не падать в грязь лицом, хотя видел, как ей тяжело.
— Мы сделаем все, чтобы ослабить врага, а вы постарайтесь его добить. Альберт вам поможет.
— Но я хочу драться! — возмутился юноша, однако Генрих жестом
— Отец, — обратился к «Чехову», но тот даже не повернулся и продолжил безучастно смотреть на океан. — Оставайся здесь. Твой дар придется как нельзя кстати.
Андрей коротко кивнул — и на этом все. Нет, я понимаю, что можно по-разному относиться к скитаниям по свету в поисках воинской славы, но когда враг на пороге — все должны действовать заодно.
— Николай Григорьевич — вы с нами.
Пушкин-старший пошевелил губами и молча направился к двери. И судя по вздувшимся желвакам и сжатым добела кулачищам, прихвостням Теслы придется несладко.
— Господин адмирал — вы тоже.
Генрих хлопнул меня по плечу и вышел в коридор. Вот и вся моя команда по спасению мира: ректор-архимаг, два главы семейства, преступник под вопросом и я в качестве оперативной поддержки.
В плане колдовства толку от меня немного, но отбивать атаки и превращать обычные здания в крепости я научился неплохо.
Вот только прежде еще не доводилось вести бойцов на самоубийственную миссию по прикрытию отступающих частей.
Что ж, все бывает в первый раз. Инициатива наказуема исполнением, и раз уж выбрал такую тактику, будь добр встать в первый ряд.
— Рита — поднимай учеников. Пусть посменно держат щиты — защита не должна спадать ни на секунду.
— Поняла.
— А теперь проводите меня к Хмельницкому.
— До сих пор не могу поверить, — выдохнул Юстас, когда мы спускались по широкой винтовой лестнице.
По правилам Пана должны держать в канцелярии — тем более что особист собирался поболтать с ним по душам. Однако недавний взрыв сильно повредил подвальный этаж, а на ремонт не было ни денег, ни сил.
К счастью, для опальных чародеев отвели специальное место в подземельях Академии. Этакую гауптвахту повышенной комфортности, где пленников запирали перед отправкой в местный аналог Азкабана. Ну, или на эшафот — тут уж кому как повезет.
И порядки здесь царили совершенно иные, нежели в тюрьме. Ведь дворяне — даже преступники — все еще оставались чрезвычайно привилегированным сословием и требовали особого содержания.
В этой среде, как и в разведке, бывших не бывает. И благодаря влиятельным друзьям (читай — подельникам) и спрятанным капиталам, благородные заключенные могли позволить себе условия, о которых обычные узники не смели и мечтать.
— Идеальный послужной список, — продолжил сокрушаться спутник. — Ни единого выговора, ни одного замечания. Всегда исполняла работу в срок и с похвальным старанием. Несколько наград — в том числе и ведомственных. И вот итог.
— В тихом омуте сами знаете, кто водится. Я тоже
— Не знаю, как теперь продолжать службу. Это же полный провал и профнепригодность. Старый разведчик не заметил змею за пазухой.
Молодой тоже. Что поделать — все ошибаются.
— Если выживу — подам в отставку. Не знаешь, кому верить — не верь никому. К тому же, давно хотел махнуть на Аляску. Покататься на упряжке, завести маламута, половить рыбу в проруби. Так и поступлю, как только все это закончится.
— Не загадывайте перед решающей схваткой, — на ум пришел заезженный штамп из полицейских драм. — Это дурной знак.
— Надеюсь, твои знаки будут только хорошими, — старик невесело улыбнулся и шагнул под низкий арочный свод.
Камера Пана больше напоминала в комнату в неплохом отеле, с той лишь разницей, что вдоль стен тянулись прутья с подавляющими рунами, а вместо стены с дверью мерцала толстая решетка от пола до потолка.
И вместо того, чтобы мерзнуть на голых нарах и наслаждаться ароматами параши, Дмитро готовил сытный обед — домашние колбаски с копченой фасолью, яичницей и беконом.
Несмотря на мое появление, арестант даже ухом не повел, продолжая сосредоточенно орудовать деревянными щипцами и тихонько насвистывать казацкий мотивчик.
— Слышал взрыв? — с ходу спросил я.
В ответ — ноль эмоций, но я знал, как пробить броню напускного безразличия и надавить на больную точку.
— Предатели уже под южным вокзалом. Если их не остановить, через полчаса они доберутся до порта. Оттуда можно бить по правительственному кварталу прямой наводкой из всех стволов. А стволов у них много — около тридцати с каждого борта. И это не считая огромной дуры, что с двух залпов потопила «Разящий».
И договориться с мятежниками не получится. Потому что они не хотят договариваться. Они хотят перебить всех колдунов. Вот так — от первого и до последнего. Включая всех, кто с ними связан, в том числе родственников. Особенно родственников, чтобы больше не плодились и исчезли навсегда. Такие у них понятия, Пан. И вам очень повезет, если подвал просто завалит.
Тогда, быть может, вас найдут и откопают — когда-нибудь, если дойдут руки. Но если первым в темницу прорвется враг — вас ждет медленная и мучительная смерть. Тесла повернута на теме инквизиции. И готова мстить самым жестоким образом. Тебя, я думаю, медленно поджарят. Жене и дочерям вывернут суставы на дыбе и переломают пальцы. Или зальют в глотки пару ведер воды. А может и не только в глотки.
Сыновей же посадят на кол. Или освежуют заживо. Или сварят в масле. И это, считай, еще легко отделаются, ведь мучения кончатся в первый же день. А может Николь решит растянуть удовольствие на недельку-другую. Или даже месяц. А чего спешить, если бунты и беспорядки охватят всю колонию? Так что можешь наслаждаться своим последним обедом. А можешь сразиться за свою семью. Решать тебе. Я жду ровно полминуты.