Иные
Шрифт:
Оставшись в одиночестве и кое-как устроившись, Борух почти уснул, но шепотки за дверью насторожили.
— Странную сказку она сегодня выбрала, — говорил Гюнтер. — Когда чернокнижник крутил колесо, а потом пропал один из учеников, я вспомнил Гуго.
— И почему ты вспомнил Гуго? — раздраженно спросил Ансельм.
— Просто так, — стушевался Гюнтер. — Мне вдруг показалось, она что-то знает…
— Она ничего не знает, — перебил Ансельм и зашептал быстро и грозно: — Лучше заткнись, а то переночуешь вместе
Он помолчал немного и уже спокойнее добавил:
— И вообще, мне кажется, с тем учеником ничего такого уж страшного не происходило. Наоборот. Он становился избранным. Особенным. Возможно, мастер вручал ему собственную Черную книгу. Признавал равным себе. И тот просто улетал с мельницы, чтобы основать свою школу. Как улетели Кристоф, и Абель, и Лотар, и… Фридрих. — Он помолчал немного, потом добавил чуть тише: — Уверен, они стали героями.
— О-о, — протянул Гюнтер. — Если так посмотреть… В этом что-то есть.
— То-то же. Однажды герр Нойманн сделает это и для меня, — хвастливо заметил Ансельм. — Подарит мне свое благословение. И тогда я стану непобедим, вот увидите. А этот, — в дверь со всего маху врезался нож, выпущенный Ансельмом, в темноте Борух увидел, как блеснуло острие лезвия, пробившее дерево. — Этот кончит так же, как Гуго.
Мальчишки засмеялись. Борух отполз от двери, когда Ансельм приблизился к ней, чтобы вытащить нож.
— Слышал? — спросил Ансельм через дверь. — Фридрих — герой. Тебе нечего делать на его кровати.
Он ушел, заскрипели пружины, и все стихло. Из-под двери сочился тусклый лунный свет. Не без труда Борух нашел в самом низу стены, там, где откололась краска, знакомое имя. Вот он, Гуго. Лежа на полу, он достал из кармана злотый — один из тех, что когда-то давно Катарина положила ему в кепку, и принялся тихонько царапать ребром по стене.
1. Пересказ лужицкой сказки о Крабате.
1. Пересказ лужицкой сказки о Крабате.
Лихолетов
Дни проносились, как бешеные: удушливый июль, проливной август, обманчивое тепло первых дней сентября. Ночи становились длиннее, но их всегда не хватало. Почти каждую Лихолетов проводил либо на дежурстве, либо склонившись над схемой в своем импровизированном домашнем кабинете. Он направил запросы в Смоленск и Витебск, получил новые данные, но они не помогли. Хорошо, что тесть был по уши в слежке за каким-то немецким интуристом, который не успел приехать, а уже подозревался в шпионаже, и не обращал на Лихолетова никакого внимания.
Поначалу Вера ждала мужа вечерами, как обычно, потом перестала. Просто ложилась спать до его возвращения, и Лихолетов, как вор, крался по темной квартире сперва на кухню — перехватить чего-нибудь съестного, потом в зал,
Потом вспомнил про Зейдовича — завлабораторией в Институте химической физики. Зейдович проходил у него в прошлом году по мелкому делу: перевозка реагентов, уладили прямо на месте. Он тогда жарко благодарил и звал в гости. Вот Лихолетов и зашел.
Лаборатория располагалась в круглом здании в несколько этажей, похожем на водонапорную башню. А Зейдович, несмотря на молодость, оказался доктором физико-математических наук, человеком от природы любопытным, но на словах осторожным.
Они подняли за встречу под малосольные огурчики — гостинец от минской бабушки Зейдовича, и Лихолетов закинул удочку:
— Вот вы в физике понимаете…
— Ничего не понимаю, — перебил его доктор, смеясь. — Просто делаю вид. Особенно в физике взрыва.
— Подходит! — обрадовался Лихолетов. — Не вдаваясь в подробности, чисто теоретически… Может ли взрыв газа вызвать вот такие… — Он показал в воздухе. — Круги?
— Где?
— На земле, как следы.
— Вы где-то такое видели?
— Я ж говорю, — Лихолетов шутливо погрозил пальцем, — чисто теоретически!
— Ну, если теоретически, — улыбнулся Зейдович и хрустнул закуской, — то всякое может быть. А если есть какие-то данные, расчеты… — Он кивнул на столы, блестевшие оборудованием в полумраке лаборатории. — Можно провести эксперимент. Конечно же, соблюдая всяческую осторожность.
Он прижал палец губам и зашипел, как паровоз.
Эти ученые совсем не умеют пить, подумал Лихолетов.
В следующий раз Лихолетов пришел подготовленным, с замерами и фотографиями. Зейдович некоторое время изучал материалы, что-то бормоча себе под нос. Потом поспешно пересек лабораторию: там, на длинном столе, удавом растянулась металлическая труба. Зейдович включил над ней свет, и Лихолетов увидел, что по всей длине трубы просверлен ряд маленьких дырочек. Отдаленно это напоминало флейту.
— Труба Рубенса, — пояснил Зейдович. — Помогите мне.
Вдвоем они принесли радиолу и придвинули ее динамиком к одному концу трубы. К другому Зейдович подцепил шланг от газового баллона.
— А это герметично? — уточнил Лихолетов.
Зейдович посмотрел на Лихолетова так, будто обиделся. Он пустил газ, Лихолетов на всякий случай закрыл нос и рот рукавом. Зейдович запалил горелку и провел пламенем над трубой — каждое отверстие вспыхнуло, загудело огоньком.
— Так, ну-ка, что там у нас сегодня?.. — Он повертел ручку радиолы, поймал классику. — Чайковский подойдет.