Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
Жалел ли о своем поступке? Нет. Бросить человека на неминуемую гибель в такой ситуации — означало самому потерять человеческое лицо. Потому что он был слабее меня. Потому что на его долю выпало в разы больше немыслимых в своей жестокости испытаний. Потому что был врачом, а он — одним из моих пациентов, и должен был заботиться о нем. Даже ценой своей собственной жизни.
Но когда Маклейну оставалось добежать до меня всего ничего, доски под его весом проломились, и он рухнул вместе с ними на первый этаж, погрузившись в облако пыли. Удержался лишь каким-то чудом, с трудом сохранив равновесие, балансируя на краю разлома. Встав на
«Я выжил? Выжил?» — не веря в свое невероятное везение, подумал и закрыл воспаленные глаза, чтобы хоть как-то перевести дух.
Мне не верилось, что избежал смерти и на этот раз. Уже вообще ничего не мог воспринимать адекватно.
Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем заставил себя открыть глаза и вернуться в ужасающую реальность. Все звуки вокруг стихли. Повисла полная тишина, даже звуков ударов собственного сердца уже не слышал. Все исчезло. Остался только один в этом безмолвном мире непроглядной темноты.
Осторожно двинувшись по краю доски, обошел провал и тихо, боясь даже вдохнуть воздух поглубже, пошел вперед по коридору. Под моими шагами пол угрожающе скрипел, отчего затаивал дыхание каждый раз, когда приходилось переносить вес с одной ноги на другую. Не знал, куда и зачем шел. Просто стоять на месте дальше было невыносимо.
Пройдя еще какое-то расстояние и старательно огибая опасные участки, где пол мог провалиться у меня под ногами, добрался до темного зала, который чуть было не стал местом моей страшной смерти. Теперь это помещение изменилось почти до неузнаваемости.
Старые доски местами были сломаны, образовывая огромные провалы, — теперь добраться до той двери, которую выбил Маклейн, было невозможно, так как пол перед проходом полностью обрушился на первый этаж. До второй двери, ведущей уже в мужское отделение, можно было попытаться допрыгнуть, но риск упасть вниз был слишком велик. Часть балконов также обвалилась. Все пациенты, включая отца Мартина, разбежались, и теперь уже ничего не выдавало то безумное мракобесие, что они намеревались устроить в этом месте, но повисшая тишина пугала меня ничуть не меньше, чем их оглушительные звериные крики, от которых у меня закладывало уши. О том, что они собирались сжечь меня тут уже во второй раз, теперь напоминала только жгучая боль в израненных стопах, которые теперь еще и вымокли в бензине.
Складывалось впечатление, что попал в заброшенный замок, где давно уже не появлялось ни единой живой души…
Стоя перед огромным провалом, измученно выдохнул.
«Где Эндрю?» — промелькнуло у меня в голове.
Точно видел, что он убежал куда-то в сторону, но теперь, оглядевшись, его не замечал.
— Эндрю, — шепотом позвал его, но никто мне не ответил, хотя в звенящей тишине мой тихий голос усиливался в разы.
«Где же он?» — подумал, снова оглядываясь.
— Эндрю! — уже громче произнес, но ответа снова не последовало.
Сделал шаг вперед, но доски передо мной опасливо затрещали и прогнулись, и вынужден был отступить назад.
«Может
— Эндрю! — выкрикнул. — Эндрю! Где ты? — никто мне не отвечал.
Почувствовал, как стремительно начинает ускоряться ритм сердца: перед моими глазами снова возник образ умирающего Кэссиди. Видел здесь столько чудовищных, отвратительных смертей, что потерять еще одного пациента был просто не готов.
Чувствуя, как нарастает отчаяние и страх снова остаться в одиночестве, судорожно огляделся по сторонам и совершенно неожиданно для себя заметил чей-то силуэт: кто-то сидел возле стены, поджав колени к груди. Напрягая глаза, чтобы можно было разобрать в темноте хоть что-то, разглядел лицо этого человека.
— Эндрю? — снова воскликнул уже с неподдельной радостью, и тот поднялся с пола, медленно подойдя ко мне. — Господи! Почему ты не отзывался? Я же звал тебя!
Но посмотрев на него, сам понял, почему: он все еще пребывал в шоковом состоянии от осознания близости своей смерти. Подняв дикий взгляд на меня, он почти шепотом произнес:
— Ты спас мне жизнь. Не заслужил этого.
— Ты же сам говорил, что я твой друг. А друзья для того и существуют, чтобы помогать друг другу в трудные моменты, — ответил.
— Ты мог погибнуть… — все тем же полным ужаса шепотом протянул Эндрю.
— Но не погиб же, — через силу отозвался и затем тяжело вздохнул, вспомнив о всех тех немыслимых испытаниях, что выпали на нашу долю за это время. — Ты знаешь… За этот день мог погибнуть столько раз, что, наверно, мое сознание уже тоже не вполне адекватно воспринимает угрозу. И потом… Ты мой пациент. Мы с тобой через столько прошли здесь… Не мог оставить тебя в такой беде.
Эндрю опустил голову, уставившись в образовавшийся провал под ногами, сам же обреченно посмотрел на дверь, ведущую в мужское отделение. Оставаться дальше в этом месте, полном окончательно сошедшими с ума последователями пациента-пастыря, было смертельно опасно.
— Мы должны попробовать попасть в мужское отделение, — немного помолчав, но продолжив смотреть на спасительную дверь, нарушил тишину, — у нас нет другого пути. В принципе, можно попытаться перепрыгнуть это расстояние, которое отделяет нас от той двери, а там… будем надеяться, что доски выдержат наш вес, а сама дверь окажется не заперта.
Перевел взгляд на моего бедного подопечного. Он всегда молча следовал за мной, никак не высказывая свое мнение, поникнув головой и не веря в спасение, вот и сейчас он опять промолчал, оставив мне право принимать решения…
Сделал несколько шагов вперед, осторожно пройдя до середины зала, но доски под моими ногами начали трескаться, и вынужден был спешно отступить. Выход был только один. Повернулся к обреченно стоявшему рядом пациенту.
— Послушай меня, Эндрю, — обратился к нему, — сейчас мы должны перепрыгнуть это расстояние, но пол может сломаться, и если делать это по очереди, мы можем оказаться отрезаны друг от друга. Потому нам придется прыгать одновременно. Понимаешь, одновременно, — повторил, присматриваясь к нему и пытаясь понять, слушает ли он меня, — на худой конец, если мы все же упадем, ничего страшного не произойдет — мы просто окажемся на первом этаже.