Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
Начало эпидемии…
Этот эпизод своей жизни Кевин вспоминает с содроганием, ведь не смотря на весь откровенный ужас в его жизни, конкретно приход неизвестного науке вируса нанес ему больше боли, чем все вместе взятое.
На дворе стоял сентябрь, самое начало осени. Человечество нехотя оторвалось от летних забот и отдыха и теперь все возвращалось на круги своя, в рутину. Филин, как и Ворон, лазали по району, высматривая что-нибудь интересное или вкусное. Ветер все еще ласкал в своих невидимых лапах запахи мороженого, цветов, зеленой травы, а также присутствовали нотки влаги
Сидя на крыше чьего-то дома, Кевин глядел в лазурное небо, в котором то и дело мелькали силуэты птиц. Разве могло что-то растоптать такие прекрасные моменты? Он искренне верил, что нет, что наконец-то сможет долгое время прожить в какой ни какой стабильности, в окружении «семьи», хотя по настоящему близок был лишь с двумя.
Солнце медленно, но верно клонилось к закату и в ближайшее время небосвод окрасится в багрово-красное марево, словно какой-то небожитель пал от рук врага и теперь заливает кровью все вокруг. Хоть и представлять такое жутко, но не любоваться этим просто невозможно. Каждый раз, как первый. Никогда не надоест эта волшебная картина, которую хочется отпечатать у себя в памяти, чтобы в любой момент можно было выудить это из омута воспоминаний и наслаждаться.
Ветер стал немного холоднее, от чего парень слегка съежился и плотнее закутался в ветровку. Нужно было возвращаться и придумать какую-нибудь отмазку перед Вороном и ребятами, ведь уже в который раз он возвращается с пустыми руками.
«Выкручусь, не впервой». — Решил для себя Ли-Хван.
Поднявшись на ноги, тот медленно двинулся к краю крыши, дабы спуститься на карниз окна и оттуда без проблем спрыгнуть наземь. В этом доме сейчас никого не было, поэтому можно не опасаться быть замеченным. Единственный плюс этого района в том, что большая часть его жителей заядлые трудоголики и почти жили на своих работах. Этого не мог понять Кевин, привыкший к свободе и полному контролю своему времени.
Оказавшись на твердой поверхности, тот развернулся в направлении нужного переулка и медленно зашагал домой. Спешить было некуда. Лишь успевай обходить ямки да трещины.
Внимание привлекло странное шуршание под ногами и ощущение, будто что-то цепляется за ботинок. Опустив взор ниже, Кевин заприметил свеженькую газетку, на которую едва не наступил, марая пылью. Обычно он не питал интереса к подобным вещам, но эта бумажка его заинтересовала красочным оформлением и пестрящим заголовком.
Страницу расчерчивали аккуратные, но дерзкие линии, рамки, кое-где проглядывались рисунки, правда маленькие, но довольно интересные. Подцепив ее с пола, он пробежался глазами по статейкам, каким-то новостям, а после заприметил в уголке стрелочку, в которое напечатано было что-то вроде «Смотрите страницу три». Он так и сделал, переворачивая листок. Его взору предстала довольно обширная статья, на первый взгляд невзрачная, такая же, как и десятки других в этой газете, но стоит лишь прочесть первое предложение, как сердце пропускает удар и ты жадно впитываешь каждую фразу и знак препинания, лишь бы узнать что следует дальше.
В ней рассказывалось о исследованиях какого-то ученого, нашедшего предвестники глобального, по его мнению, вируса, который вот-вот нагрянет на Землю, унеся с собой человечество. Конечно,
«Еще ничего не доказано, спокуха. Сколько подобных заявлений было и все мимо. Считай, тот самый конец света в двенадцатом году». — Вышвырнув газету куда-то в сторону, тот побрел дальше, но мыслями остался в плену тех строк, прокручивая их еще и еще в голове.
Спустя несколько дней города охватила какая-то чума, косившая людей направо и налево. Новостные каналы разрывались от сообщений о «зомби-апокалипсисе», «конце человечества» и рекомендаций от властей насчет бункеров. Везде царил хаос и банда не была исключением. Ворон нервничал и напоминал умалишенного, а остальные дрожали от страха в хилом здании, которое по сути никак не могло защитить их от угрозы. Винт рвался на улицу, его раздирал интересен к происходящему, но его чуть ли не всей «семьей» запирали в четырех стенах, чтобы он всегда был на виду. Чон переживал за него, ведь младший и представить не мог, что сейчас разворачивается в городах, да и вообще по всему миру.
За провизией всегда выходили двое и постоянно находились вместе, в одиночку разгуливать сейчас слишком опасно. После очередной ходки ребята пришли с пустыми руками, но поведали, что животные, что обитают на улицах или просто сбежали из дома, валяются там, где подохли. Половину города будто перенеслось в какую-то пространственную аномалию с разбитыми ландшафтом, оставленными машинами, разбросанным мусором и личными вещами, но самым жутким было — это кровь. Ее было уйма. Багровые реки тянулись по асфальту, плитке и земле, привлекая… людей? Внешне это были они, но повадки напоминали животных… нет, скорее зверей. Грязные, оборванные, все в ссадинах, язвах и гное с кровью, но настораживали еще и звуки, которые те издавали.
Скрыться от них можно было, полагаясь на базовые знания о самосохранении — не издавать лишних звуков, не шуметь, не привлекать внимание, а самое главное обойти их десятой дорогой и никогда больше не встречаться. Единственное создание, что могло нагло нарушить твои планы и подвергнуть твою жизнь смертельной, в прямом смысле слова, опасности — вороны. Эти некогда надоедливые птицы («Летуны») стали сродни собакам, что безбоязненно кидались на человека, заприметив его всей стаей. Все в банде с опаской относились к жути, что поджидала их вне стен дома, и не важно что именно это было, они шарахались всего.
Одним вечером, который окажется впоследствии роковым, Винт со слезами на глазах вбежал в их дом, переполошив всех и вся. Зажимая перевязанную грязной тряпкой руку, тот ринулся в комнату Чона, где он и несколько ребят обсуждали последние новости. В комнате повисла гробовая тишина, но та продлилась всего пару секунд, пока ее не разорвали плачь Джея, ухающего вниз сердца его брата и шокированные вздохи ребят. Не нужно быть гением, чтобы понять откуда прибежал маленький член «семьи», что случилось с его рукой и кто стал виновником сего деяния. Следующие мгновения, казалось, растянулись на сотни лет, если не тысячи, пока Ворон не подорвался со стула, на котором сидел, и не подлетел к брату, а остальные ребята, разве что с вытаращенными глазами уставились на сокрытую от глаз рану. Никто не посмел отпрыгнуть от зараженного, скрыться, осудить или как-то затравить его за проступок, это ведь был для всех них маленький ребенок, так полюбившийся всем, поэтому каждый остался на своем месте, не сдвинувшись ни на сантиметр.