Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
Из-за угла высунулась голова Винта, которой он кивнул в сторону, приглашая проследовать за ним. Его спаситель так и сделал, игнорируя зрителей. В другой комнате, немного обжитой полуразвалившейся мебелью, на стуле в уголке сидел парень, может быть ровесник Кевина.
Черные растрепанные волосы, немного сплющенный нос, который покрывали веснушки, поджатые губы, а подбородок был рассечен белесым шрамом, тянувшимся до шеи. Когда Ли-Хван посмотрел в его глаза, то напоролся на ледяной, проникающий в душу взгляд. От такого становилось не по себе, но сирота прошел через слишком большое количество ужасов, чтобы прятаться по углам
— Винт, кого это ты притащил к нам? — немного сипловатый голос для подростка лет тринадцати-четырнадцати.
— Брат, этот паренёк меня от негодяев спас. Соседская банда решила до тебя добраться через меня, но Кевин их отп… кхм, уложил на лопатки! — малец опустил голову, скрывая свои полыхающие от стыда щеки. Видимо ему нельзя было использовать нецензурную брань.
— Я-я-ясно. Ступай к остальным, там тебе Цветочек гостинцев оставила. — Черноволосый перевел взгляд обратно на Кевина, когда закончил беседу с братом.
Винт послушно кивнул и вернулся в первую комнату, где находились его знакомые, скорее всего.
— Итак, Кевин, чей будешь?
Ли-Хван немного опешил от такого вопроса, но виду не подал, лишь ответил с невозмутимым видом:
— В смысле? Своим, кем же еще. — Он знал, что существуют некие группы или банды, где скапливается некоторое количество человек, а после они толпами кошмарят людей на улице или такое же сборище, как они.
— Ты куришь что-ли? — густые брови сошлись на переносице, а между ними залегла глубокая складка, совсем не как у подростка.
Кевин также нахмурился, откровенно не понимая, что за странный диалог с ним ведут. При чем тут курение и чей он. Быть может, его собеседник просто не в себе или у него протекла крыша, а Винт не замечает того или ему кажется это привычным.
— У тебя голос сиплый, будто куришь уже лет пять. — Чуть позже последовало объяснение от собеседника.
А ведь и правда его голос казался другим. Он не разговаривал продолжительное время и сейчас его голосовые связки немного в шоке от такой нагрузки. Прокашлявшись, парень почувствовал небольшое першение в глотке.
— Я не разговариваю. Обычно. — Лучше не стало, не, но что есть, то есть.
— Понял. Меня Чоном звать, но в своих кругах и не только кличут Ворон. Скоро поймешь почему. Насколько понял, ты бездомный и уличный. Мы тоже. Поэтому предлагаю тебе крышу над головой за спасение моего братца.
Предложение было интересным, спора нет, но надо ли Кевину это? Жить вместе с другими, незнакомыми ему людьми, которые явно захотят с ним сблизиться, узнать его. Логично, он вступит в их «банду», потом так просто из нее не выйдет, это знали все беспризорные, которые жили на улице. Также он не знал их порядков и принципов. А вдруг они убивают людей? Или воруют у кого-то, а потом оставляют одного из своих, козла отпущения, чтобы тот взял вину на себя, пока другие пожинают лавры промыслов? В этом деле нужно быть предельно осторожным, конкретно в отказах, потому что чуйка подсказывала, что это ни к чему хорошему не приведет.
Чон внимательно следил за ним, хотя полумрак в комнате не позволял полноценно осмотреть его эмоции и выражение лица, но казалось, что в тишине помещения можно
— Согласен. — Неожиданно сорвалось с губ Кевина, что оказалось неожиданным для них обоих.
Новый член банды тут же почувствовал мандраж и неприятное скручивание тугой спирали внутри живота, будто на подсознательном уровне ощущал, что последует что-то новое, неизведанное и нетронутое для него прежде. Послышался шумный вдох, это Ворон, казалось, смаковал его эмоции, питался ими, чтобы поддерживать ту чернь, что пряталась в нем, но была скрыта от посторонних глаз. Молчаливое принятие. Теперь в эту игру вступила новая душа, которая обязательно чем-то замарает себя, будь то кровь или что-то еще.
Ободранные бетонные стены, зияющие дыры в них, все это стало настолько привычным, что Кевин уже и не обращал на такое внимание. Этот сарайчик, в котором жили он и его банда, представлял собой почти тоже, что и его бывшая «нора». В здании было 2,5 комнаты, а точнее большая гостиная, небольшая комнатка для переговоров и что-то вроде склада. Иногда все-таки удавалось спереть продуктов про запас и приходилось складировать их в той маленькой, холодной комнатушке, но это даже удобно. Света, как и всего остального оборудования здесь не было. Разгоняли мрак самодельными свечами или в крайнем случае подобием факела, которые жутко коптили и воняли паленым дерьмом. Спали ребята на старых покрывалась, теплых куртках, имелся даже один матрац, правда он был настолько потрепан жизнью, что его едва ли можно было отличить от обычного одеяла.
Но вот комната переговоров или «личная Ворона», как ее называли приближенные к нему, отличалась неким убранством. Видимо, прошлые хозяева хаты оставили какую-то мебель в виде стульев, стола, потрепанного комода, но вишенкой на торте служил макет чайника. Именно макет. Увидев его впервые, Кевин уж было подумал, что вот они, беззаботные дни с кружечкой горячего напитка в руках, но после попытки его открыть или включить, парня облаяли смехом эти шакалы, которые даже не удосужились объяснить тому, что это не настоящая посудина.
За те пару лет, что Ли-Хван провел у Чона и его «братвы», он многому научился и теперь не мог представить свою жизнь без этих двоих. Винт оказался довольно смышленым малым, активный и живой. Даже не смотря на ужасные условия, в которых проходит его жизнь, он брал от нее все, не упуская ни крупицы своего детского счастья.
Его звали Джей, но парнишка отрекся от этого имени, ведь его ему дали родители, которые бросили их с Вороном.
Чон же в свою очередь предстал перед сиротой верным и готовым защищать своих людей человеком, что не могла не сыграть свою роль в их взаимоотношениях, которые по началу развивались довольно плохо, почти стояли застряли на мертвой точки, но чем больше они проводили время вместе, тем сильнее проникались друг к другу. Ворон порой брал Кевина с собой на вылазки или на встречи с его знакомыми или врагами, вводя его в курс дел. К слову, нового члена банды они прозвали Филином, ибо тот был довольно аккуратный и бесшумный в делах, а если и говорил, то отрывисто и по делу. Всем такое было по душе, потому что роль болтушки взяла на себя девица лет тринадцати, которая без умолку могла трещать обо всем на свете и крайне редко сбивалась с мысли. А еще она питала нежные чувства к их главарю, аргументируя это его «мужеством и красотой Аполлона».