Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953
Шрифт:
В середине сентября Советы вновь начали осуществлять сброс груза в Варшаве, причем эти меры совпали по времени с началом штурма города советскими войсками. За период с 14 сентября по 1 октября войска 1-го Белорусского фронта сделали 2243 вылетов в Варшаву и сбросили 156 минометов, 505 противотанковых орудий, 2667 пистолетов-пулеметов и винтовок, 3 млн патронов, 42 000 ручных гранат, 500 килограммов медикаментов и 113 тонн провизии80. Эти поставки по объему были сравнимы с поставками Великобритании в августе-сентябре: 1344 пистолетов и револьверов, 3855 пулеметов, 380 легких пулеметов, 237 гранатометов, 13 минометов, 130 винтовок, 14 000 ручных гранат, 8,5 тонн пластиковой взрывчатки, 4,5 млн патронов и 45 тонн провизии81. По большей части эти припасы оказались в руках немцев, хотя советская сторона и заявляла, что ее сбросы были более точными и эффективными, чем сбросы, сделанные британской авиацией с большой высоты.
К концу сентября гармония в отношениях союзников была восстановлена. Гарриман писал Рузвельту, что у него была «более чем удовлетворительная беседа со Сталиным… Впервые
Варшавское восстание принесло несчастье всем причастным к нему сторонам, кроме немцев. Для жителей Варшавы оно стало катастрофой. Армия Крайова потеряла около 20 000 человек убитыми, многие другие понесли ранения; среди гражданского населения, попавшего под перекрестный огонь, было около 150 000 раненых и 200 000 убитых.
2 октября, когда восстание закончилось, немцы довели свои разрушительные действия, начатые в ходе военных действий против Армии Крайовой, до логического конца, стерев весь центр города с лица земли и депортировав оставшихся в живых жителей Варшавы в концентрационные лагеря. Для польского правительства в изгнании поражение восстания стало символом его катастрофической неспособности оказывать влияние на политическую жизнь послевоенной Польши. Коммунистические левые силы сумели при поддержке Советского Союза использовать в своих интересах поражение польских националистов, однако их продолжали подозревать в том, что они и их союзники-красноармейцы не сделали все, что могли, чтобы помочь восстанию. Красную Армию обвиняли в том, что она не освободила Варшаву до начала восстания; британцев и американцев – в том, что они попытались умиротворить Советский Союз, решив не выносить на всеобщее обозрение свои разногласия со Сталиным по польскому вопросу. Ухудшение дипломатических отношений внутри «большого альянса», вызванное разногласиями по поводу восстания, было незначительным и временным, однако в последующие годы варшавский конфликт начал рассматриваться как важный поворотный момент в отношениях между СССР и Западом – как один из первых предвестников «холодной войны». Во время «холодной войны» взаимные обвинения по поводу Варшавского восстания стали одним из главных пунктов идеологической полемики Востока и Запада. Запад возлагал всю вину на Красную Армию, которая отказывалась помогать повстанцам, пока не стало уже слишком поздно, а Советы обвиняли антикоммунистическую Армию Крайову в безрассудстве и авантюризме. Ни одна из сторон не тратила времени и сил на обвинение Германии, которая в этой ситуации была настоящим источником зла в этом эпизоде. Однако по сравнению с холокостом и массовым уничтожением советских граждан, подавление Варшавского восстания рассматривалось всего лишь как одно из многочисленных злодеяний Германии.
«Процентное соглашение» Черчилля и Сталина
Хотя в ретроспективе наибольшее внимание историков привлекают именно трагические события Варшавского восстания, для Сталина они были лишь одним из многочисленных вопросов военного и политического характера на повестке дня. Польша была не единственной страной, которую заняла Красная Армия летом 1944 г. 20 августа Красная Армия вторглась на территорию Румынии. Это привело к кризису внутри страны и к государственному перевороту, в результате которого прогерманское правительство было свергнуто и страна перешла на сторону союзников по антигитлеровской коалиции. 31 августа Красная Армия вошла в столицу страны, Бухарест. Через несколько дней в Москву прибыла румынская делегация, чтобы обсудить условия перемирия, а 12 сентября был подписан мирный договор. Болгария поддерживала идею всеславянского единства и в народе были сильны прорусские настроения, поэтому страна официально оставалась нейтральной на протяжении всего советско-германского конфликта. В то же время, Болгария оказывала материальную поддержку вермахту и, в соответствии со своими обязательствами перед другими странами «Оси», объявила войну Великобритании и США. Однако 5 сентября Советский Союз объявил войну Болгарии. Там тоже произошел государственный переворот, на этот раз – возглавленный прокоммунистическим Отечественным фронтом. К 9 сентября Болгария прекратила боевые действия против Красной Армии, а 26 сентября – военные действия против Великобритании и США. Соглашение о перемирии с Болгарией было подписано в Москве 28 октября. Как и Румыния, Болгария перешла на сторону союзников, тем самым дав Красной Армии возможность начать военные действия на территории Югославии. Большая часть Югославии была уже освобождена партизанами под руководством Тито, однако Красная Армия все же начала кампанию, в результате которой в конце сентября была взята столица страны, Белград. В Словакии народное восстание, возглавляемое коммунистами, началось в конце августа. Как и во время Варшавского восстания, повстанцы обратились за помощью к Советам, однако, к несчастью, Красная Армия не сумела преодолеть Карпатские горы и могла предложить только ограниченную помощь. Восстание было подавлено немцами, и Красная Армия вошла в столицу Чехословакии, Прагу, лишь в мае 1945 г. Венгрия также потребовала перемирия, однако страна была занята немцами, и советские войска смогли освободить Будапешт только в январе-феврале 1945 г.83.
Эти события стали фоном для второго визита Черчилля в Москву и для подписания в октябре 1944 г. печально известного «процентного соглашения». Черчилль прибыл в Москву 9 октября и немедленно направился в Кремль, где встретился за ужином со Сталиным84. Широко известный рассказ Черчилля об этой встрече был опубликован в 1954 г. в последнем томе написанной им истории Второй мировой войны: «Создалась деловая атмосфера, и я заявил [Сталину]:
«Румыния:
Россия – 90%
другие – 10%
Греция:
Великобритания (в согласии с США) – 90%
Россия – 10%
Югославия – 50:50%
Венгрия – 50:50%
Болгария:
Россия – 75%
другие – 25 %».
Я передал этот листок Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем он взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул его мне. Для урегулирования всего этого вопроса потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать… Затем наступило длительное молчание. Исписанный карандашом листок бумаги лежал в центре стола. Наконец, я сказал: «Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку». «Нет, оставьте ее себе», – сказал Сталин»85.
Это интересный рассказ, но, как и многие другие рассказы Черчилля, он кажется немного приукрашенным86. В то время как Черчилль подчеркивает судьбоносность этого момента, в версии посла Великобритании тот же эпизод выглядит почти комичным. Черчилль, по его словам, достал, как он сам выразился, «грязный документ»: список балканских стран и пропорциональную заинтересованность в них великих держав. Он сказал, что американцы были бы поражены, если бы увидели, как грубо он все это изложил. Но маршал Сталин – реалист, Черчилль тоже не отличается сентиментальностью, а Иден – это совершенно испорченный человек. Он, Черчилль, не показал этого документа ни кабинету министров, ни Парламенту87.
Гораздо более серьезно излагается это событие в советских отчетах, согласно которым Черчилль заявил, что «он подготовил одну таблицу. Мысль, которая выражена в этой таблице, может быть, лучше было бы изложить дипломатическим языком, так как, например, американцы, в том числе Президент, были бы шокированы разделом Европы на сферы влияния». Далее в той же беседе Черчилль вернулся к этому вопросу, сказав, что он «подготовил довольно грязный и грубый документ, на котором показано распределение влияния Советского Союза и Великобритании в Румынии, Греции, Югославии, Болгарии». Сталин ответил, что «25 %, предусмотренные для Англии в Болгарии, не гармонируют с другими цифрами таблицы. Он… считал бы необходимым внести поправки, а именно предусмотреть для Советского Союза в Болгарии 90 %, а 10 % для Англии». Затем разговор перешел на другие темы, однако позже Сталин повторил, что цифру по Болгарии нужно бы исправить. Было решено, что этот вопрос обсудят между собой Иден и Молотов88.
Иден и Молотов обсудили так называемое «процентное соглашение» на встречах 10 и 11 октября и пришли к решению исправить цифры по Болгарии и Венгрии на 80 и 20 в пользу Советского Союза89. Из записи этих двух бесед ясно, что Иден и Молотов не знали или знали очень мало о том, что имели в виду их руководители, когда говорили о сферах влияния в процентном отношении. В конечном итоге их разговор свелся к обмену мнениями о роли представляемых ими стран в Союзных контрольных комиссиях, которые планировалось создать для контроля за военной оккупацией Болгарии, Венгрии и Румынии. На самом деле процентные соотношения, составленные Черчиллем и Сталиным, как раз отражали долю влияния Великобритании и СССР в этих контрольных комиссиях. По большому счету, это была чисто теоретическая дискуссия, поскольку единственной армией, оккупировавшей Венгрию, Болгарию и Румынию, была советская армия, и оккупационные режимы союзников в странах «Оси» строились на основе прецедента в Италии: контроль оставался в руках союзнических вооруженных сил, оккупирующих страну, а Союзная контрольная комиссия играла роль информационно-консультативного органа.
Несмотря на то, с какой многозначительностью Черчилль повествует об этих событиях, «процентное соглашение» почти не упоминалось ни в его интенсивной переписке со Сталиным в последующие месяцы, ни (за одним исключением) во время их будущих личных встреч в Ялте и Потсдаме90.
Если верить широко распространенной среди историков легенде, «процентное соглашение» представляло собой циничный раздел других стран Англией и Советским Союзом. Исследователи правых взглядов считают, что Черчилль предал Восточную Европу, отдав ее в руки Сталина, в то время как их коллеги левых взглядов обвиняют Сталина в предательстве революции в Греции и Югославии. На деле же дискуссия Сталина с Черчиллем о сферах влияния имела значение только для одной страны – Греции. Для Черчилля первостепенной задачей в его беседе со Сталиным было закрепить за Великобританией свободу действий в отношении Греции. Черчилль опасался, что власть в Греции будет захвачена ЭЛАС-ЭАМ – коммунистическим партизанским движением, которое уже к этому моменту контролировало значительную часть территории страны, отвоеванную в ходе борьбы с немецкими оккупантами. Что нужно было Черчиллю от Сталина, так это заверение в том, что Советский Союз не станет ввязываться в дела Греции и будет оказывать сдерживающее влияние на местных коммунистов. Этого Черчилль и добился своим «процентным соглашением», хотя еще до того, как он достал этот «грязный документ», Сталин согласился с тем, что «Англия должна иметь право решающего голоса в Греции»91.