Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Если Малфой это не одобряет, — хмыкает Рогозин, везя за собой чемодан, — то это точно успех, Невилл… Нормальное лето.
— Смотрите! — ликующе воскликнула Джинни, привлекая внимание четырех друзей, — тут свободно! Только…
— О, — Гермиона внимательно присмотрелась, — это ведь новый преподаватель!
В этом купе находился всего один пассажир, дремавший возле окна. Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопаную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой.
— А
— Профессор Р. Дж. Люпин, — не замедлила с ответом Гермиона.
— Откуда знаешь? — полюбопытствовала Полумна.
— На чемодане написано, — кивнул Рогозин, — давайте тише, а то вид у него какой-то… И спит он… Невежливо будить человека.
И тут его как прошибло… Имя и фамилия мгновенно всплыло в памяти.
Судьба свела его с близким другом отц… не отца… На фотографиях из дома Поттеров он запомнил его совсем другим — более молодым, улыбающимся…, а тут он был словно тяжело больным… Потасканным и поизносившимся.
— Давайте сядем, — весело предложила Джинни, по-видимому, не заметив возникшей заминки, и изменившегося выражения на лице Славы.
Вскоре все весело общались между собой, но старались громко не говорить, чтобы не разбудить прикорнувшего человека. Провизия была разделена поровну, купленные кексы и шоколадки с конфетами разошлись по рукам.
Ехали уже долго. Погода поменялась, ухудшилась, и за окном начался дождь.
Затем дождь усилился, а «Хогвартс—Экспресс» мчал все дальше на север. Окна закрыл густой туман. Стемнело. По всему вагону и над багажными полками загорелись лампы. Стучат колеса, по окнам барабанит дождь… Ребята уже погрузились — каждый в свои книги, и сейчас в купе пребывало уютное молчание.
Грейнджер покосилась на спящего мужчину-мага, но тут, к полной неожиданности всех, поезд начал замедлять ход.
— Что стряслось? — проговорила Джинни испугано. — Нам же еще далеко ехать!
Тут поезд дернулся и остановился. Резко мигнули лампы и погасли…
— Что за черт? — Рогозин громко выругался, в темноте он толкнул кого-то, а кого — не видел, — Полумна, прости!
— Я — Гермиона. — Ответили ему с раздражением.
— Тогда прости, Гермиона! — поправился парень. — Кто-нибудь, зажгите свет! Хотя… Люмос! — и свет волшебной палочки осветил купе.
Тут неожиданно послышался незнакомый голос: профессор, по-видимому, проснулся. Слабый треск — и в купе забрезжил свет и с другой стороны. В ладонях профессора Люпина подрагивал огонь, освещая усталое, серое лицо. Глаза его, однако, были ясны и настороженны.
— Оставайтесь на месте. — Голос был все еще сиплый после сна. Он медленно встал, держа перед собой пригоршню огня, и пошел к двери, но та, опередив его, медленно открылась…
Что было дальше — Рогозин не запомнил. Он взглянул на освещенную палочками темную фигуру. Зрение затуманилось, и он словно бы рухнул во тьму. В этой тьме зазвучали неожиданные
«- Отойди… отойди, девчонка! — этот голос как страшным, зловещим, холодным и злым, не охарактеризуешь.
— Нет… Только не Гарри! Только не Гарри! Возьмите меня, меня!.. — кричала она.
— Авада Кедавра! — сказал голос непреклонно, и послышался дикий женский крик…»
И тут он словно рывком вынырнул на поверхность, резко раскрыв широко глаза и вдохнув кислород. Над ним маячило взволнованное лицо Полумны, которая держала у лица кислородную маску. Он поднял руку, и мягко отстранил ее. Туман в голове и странная слабость во всем теле тревожили его, но он все равно поднялся с сидения, на которое его положили. Поезд снова ехал как и прежде.
— Слав… — начала говорить Джинни, ворвавшись в купе первой — увидела как парень поднимался с сиденья.
— Как ты, друг? — спросил Невилл, пролетая сквозь Джинни. Взволнованная Гермиона испугано смотрела на бледного как смерть одноклассника.
— Хреново, — ответил он на русском, — а что, собственно говоря, произошло?
— К нам в купе заглянул дементр, — сообщила Полумна, складывая маску обратно. — И ты после потерял сознание, и у тебя на несколько минут отрубило дыхание…
— Спасибо, что откачала, — честно проговорил Вячеслав.
В купе вошел профессор Люпин.
— Как ты? — спросил он участливо.
— Лучше, — ответил юноша, садясь на сидении прямее и опуская ноги на пол.
Профессор Люпин разломал на части большую плитку шоколада, что достал из кармана.
— Ешь, — проговорил он, — будет лучше…
И правда, всего один кусочек — и по венам, в которых, казалось, застыла и заледенела кровь, пошло тепло…
Наслаждаясь шоколадом, Рогозин не услышал, как профессор выгнал всех его друзей из купе и закрыл дверь на задвижку.
— Прошу прощения, молодой человек, — сказал хрипло Люпин, — как ваше имя?
— Меня зовут Вячеслав Рогозин, я из России…
— Вы носите свое ненастоящее имя. Ваше имя — Гарри Джеймс Поттер…
Рогозин-младший с подозрением уставился на него.
Люпин улыбался.
— Да, — немного погодя проговорил Вячеслав, — это мое имя до усыновления. Но как вы узнали?
— Я был лучшим другом семьи Поттеров. Знал твою маму… — тут голос Люпина предательски дрогнул, — и никогда тебя ни с кем бы не спутал. У тебя ее глаза, взгляд…
Рогозин чуть улыбнулся ему. В стекло купе аккуратно постучала Луна, требуя, чтобы их компанию впустили обратно…
Комментарий к Поезд.
– я беру возраст полковника ФЭС “от противного” и приблизительно. Примечание автора.
====== Люпин. ======
Рогозин, которого очень сильно упрашивала лечь в Больничное крыло мадам Помфри (по-видимому, Люпин сообщил в школу о случившемся), наотрез отказался от ее «помощи». Ему (несмотря на нехорошее состояние) очень хотелось прослушать речь на Большом пиру, исходящую от директора школы, касаемо факта нахождения в школе этих существ.