Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Господин директор, — холодно заметила она, — вообще-то, по всем статьям вашего магического права, вы не имеете права допрашивать несовершеннолетнего без присутствия родителей или опекунов… Итак, сын, о чем ты хотел мне рассказать?
====== Первая ниточка. ======
– До вас, в школе маглов еще не было, – директор едва ли не плясал вокруг суровой женщины-полковника, которая шла твердой поступью, в отличие от него. – Вы – единственный случай за многие годы и века...
– Все когда-нибудь, – тут Рогозина усмехнулась, – господин директор, случается в первый раз...
В
– Но почему вы потребовали встречи с сыном и непременно сейчас и немедленно?
– Он в письме рассказал, что неожиданно открылись новые обстоятельства дела, о смерти его родителей... Так что мне, сейчас, необходимо доспросить и его, и вас, и одного из учителей... Также он написал мне, что увидел смерть родителей, точнее матери со стороны. Я давно веду его дело, и Вячеславу просто необходимо узнать правду. Он ведь законный сын, – подчеркнула Рогозина, оборачиваясь к старику, – Поттеров. И нам обоим нужна правда, и только правда.
– Вы... ведете дело Поттеров?..
Произнес этот вопрос старик срывающимся голосом. Вячеслав сейчас был готов поставить на кон все свое имущество, и заложить почку – старик впервые(на его-то глазах) был испуган! Да еще и как, смертельно испуган!
– Да. Как только мы узнали про столь печальные обстоятельства, то Вячеслав попросил меня вести это дело как... стороннее лицо, а не как мой сын. Это его право. И, знаете, уже много чего всплыло... весьма интересного. – Полковник ФЭС сейчас смотрела в его лицо крайне серьезно. – Мы со Славой не намерены отступать, пока его не закроем...
– Тогда прошу, – директор провел их в учительскую. – Профессор Люпин сейчас придет...
Учительская оказалась блатным местом: много уютных кресел, столов и столиков; имелась большая доска(почти во всю стену) с расписанием уроков и лекций ученикам, исписанная мелом. Около одного окна была сделана стойка с большим посеребренным черепом(у черепа была открыта черепная коробка сверху) на конце – это оказалось отведенное место для курения, так как из него высовывались окурки. Очевидно, чтобы напомнить курильщикам, что жизнь не вечна. В углу стояла большая пальма в кадке, чей верх терялся в темноте потолка, так как уже успело стемнеть.
Профессор Дамблдор взмахнул своей волшебной палочкой, зажигая свечи в канделябрах и подсвечниках, чтобы все было видно.
Рогозина, аккуратно склонившись над одним столом, щелчком открыла замок на портфеле, и достала бумаги и шариковую ручку. И потом убрала сумку со стола. Но тут Рогозин, к полной неожиданности, протянул матери из своего кармана диктофон.
– Ты же мне говорил, что тут он не будет работать, – спокойно заметила женщина, садясь за стол.
– Невилл ради меня его доработал, так что теперь у вас единственный образец, который будет работать везде и распознавать речь говорящего даже с очень сильными шумами... Дядя Иван легко разберется с его устройством...
– Ценный подарок, – заметила она, включая красную кнопку. – Что ты мне хотел рассказать, Вячеслав?
–
То, что я помню, весьма отрывисто, но это вполне хватит...
– Лили, хватай Гарри и беги! Это они! Беги! Быстрее! Я задержу его... – эти слова я услышал первым делом, как потерял сознание. Говорил их мужской голос, но я не сомневаюсь, что это был... мой отец... Он старался кого-то задержать... Кого-то или их.
Сразу раздались звуки борьбы; затем я услышал глухие удары и затихающие мужские вскрики... потом стон, а затем, и это ни с чем не спутаешь, как падает тело на пол... потом я услышал, как кто–то выбегает из комнаты, как громко распахивается дверь, как раздается высокий визгливый хохот...
Потом услышал шаги по лестнице... И шаги не менее двух человек... Дверь распахивается...
Мама стояла посередине комнаты, держа ребенка...меня на руках. Увидев его, она опустила малыша в кроватку и заслонила собой, раскинув руки, как будто это могло помочь, как будто она надеялась, что, если ребенка не будет видно, ее выберут вместо него…
— Только не Гарри, пожалуйста, не надо!
— Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь…
— Пожалуйста, только не Гарри… Убейте лучше меня, меня…
— В последний раз предупреждаю…
— Пожалуйста, только не Гарри, пощадите… Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно…
— Отойди… Отойди, девчонка…
Вспыхнул зеленый свет, и она упала замертво... Далее – тьма...
Вячеслав закончил говорить. Рогозина нажала кнопку диктофона, и выключила динамик. Слова не требовались... Сцена убийства матери поражала своей безжалостностью.
– Слав, подпиши здесь... Дату и подпись...
Рогозин безмолвно подписал бумагу, и уставился на сидящего в дальнем углу Люпина(беседа велась исключительно по-русски, и тот недоуменно смотрел то на Славу, то на Галину Николаевну).
– Теперь ваша очередь, мистер Люпин, я правильно вас называю? – вежливо проговорила женщина, уже перейдя на английский.
– Правильно, а вы – та самая женщина, что взяла Гарри в семью?
– Да, меня зовут Галина Николаевна Рогозина, полковник полиции, живу в России, являюсь руководителем Федеральной Экспертной Службы... – представилась она. – Соответственно, Вячеслав жил в России вместе со мной, до прихода письма которое и открыло правду. А теперь я хочу у вас кое-что спросить... Слав, я буду тут долго, а ты бы пошел к друзьям... – обратилась женщина к замершему мальчику.
– Я тоже имею право знать правду, какой бы жуткой и страшной она ни была. Что бы вы тут не говорили, все равно страшнее того, что я узнал от тебя летом, уже ничего не будет...
Рогозина, после этих слов, обернулась к Ремусу Люпину:
– Мы с Вячеславом посетили могилу родителей и произвели обыск в доме. И меня заинтересовало вот это фото...
Фотокарточка легла из папки на стол. Люпин аккуратно взял ее и тут же заулыбался, по-видимому вспомнил, как и при каких обстоятельствах она была сделана.