Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
Рогозин в мантии мракоборца и Невилл, стоявший напротив него, молчаливо переглянулись. Веселость директора по поводу возвращения в школу детей и прихода новых учеников была и без того сильно наигранной. Только слепо-глухо-немой не знал, в каких условиях предстоит в этом году, да и в последующие наверняка тоже, учиться этим невинным детям и подросткам, которые попали между молотом и наковальней, аккурат в центр противостояния двух сил.
Оба юноши стояли у самых входных дверей в Большой зал. Они оба приняли осознанное решение — перестали учиться в школе, разорвав договор, и официально перешли под крыло вновь собранной команды Грюма (кое-кто, что называется, был еще «в седле») и Кингсли Бруствера. Многие в зале пялились
— В этом году меры безопасности будут еще более усиленны, так как сами все прекрасно знаете — за пределами школы вас ждет самая настоящая война…
Взгляды обоих друзей скрестились при этих словах.
— Именно поэтому так важно поддерживать друг друга, уважать… Помните: тот, кто попросит у нас и наших стен помощи, всегда ее получает. Не бойтесь, просите помощи, вам здесь помогут…
Ночь сгустилась над замком почти внезапно: весь день лил дождь и слякоть была буквально повсюду. Дежурившие на стенах маги ежились от пронизывающего ветра и кутались в свои плащи и мантии, пытаясь укрыться от бесконечных струй воды, как попало льющихся на землю. Ветер не утихал ни на минуту, пронзительно воя, будто раненый зверь.
Рогозин сегодня даже не с первой попытки зажег свою сигарету — микропламя заклинания от волшебной палочки сдувало с каким-то невероятным упорством, мешая ему получить в кровь и в легкие очередную порцию никотина. А курить хотелось, пока новых заданий или новых вызовов не было…
Серый день перешел в серую ночь, изредка разбавляемую криками часовыми и паролями, что они говорили (или кричали) друг другу, и сигаретным дымом.
Не так давно над Хогвартсом снова установили защитный купол — новую цепь защитных заклинаний, и на территории замка и чуть за ее пределами, стало вообще невозможно пользоваться черной магией и проникнуть порталами или какой-либо другой магией. Зато далее было образовано что-то вроде зоны досмотра. С разной периодичностью, около старой, почти разрушенной природой башней, возникали тени магов и волшебниц — встревоженные родители иногда хотели видеть своих чад, и удостовериться, что с ними все в порядке. Учителя и маги пошли навстречу — теперь тот, кто хотел видеть кого-либо из школы, был обязан пройти там досмотр, и после его провожали в замок. Вся основная «фишка» была в том, что Грюм добился-таки разрешения у директора, и тот капитулировал, разрешая тому на этом куске земли творить, что вздумается.
Ну, Аластора не даром обозвали Грозным Глазом. Он и придумал «оригинальную» систему защиты. Сначала шел огромный ров, заполненный водой, в которой была подмешена снотворная жидкость — фирменный рецепт Вячеслава Рогозина, запатентованный не так давно, благодаря ученой степени по зельеварению, полученной в ходе квалификационного экзамена. Стенки этого рва были специально зацементированны так, чтобы отравленная зельем вода не попала в природные, подводные воды и почву. Уровень воды сохранялся и держался ими постоянно, и на определенном уровне. Утром это было относительно безопасное зелье, а вот когда поверхность воды нагревалась солнечными лучами, лучами луны или по ней моросил дождь, или был туман… На поверхности образовывалась неясная дымка, которая никуда, даже при сильном ветре, с поверхности неподвижной водной глади не девалась. Смог стоял… будто бы как легкая занавеса. Тот, кто попадал в действие этой дымки, так и оставался там… Спящим.
А пройти к замку, через мост, можно только было через башню и узкий, незаминированный проход шириной два-три метра… Ради этого Рогозин и Грюм разработали особенную растяжку, которая не позволила бы проскользнуть без последствий. Тайные ходы из замка — тоже охранялись и были перекрыты.
Итак, башня, узкая полоска земли и тонкий навесной мост — это и был путь к замку… С остальных
После лета у многих волшебников стал острый вопрос жилья. Многие дома и поселки, где маги селились семьями и небольшими группами, оказались разрушенными до основания. Поэтому в Хогсмите все свободные и пустые дома были забиты до отказа. Кто-то смог уехать в Шотландию или улететь на самолетах в другие страны, рассудив, что жизни в родной стране еще долго не будет.
Рогозин, стоя на часах как раз в сторожевой башне, неожиданно схватился за левую руку: там был браслет, который был с четырьмя именами его друзей. Один кусок браслета начал жечь кожу почти что как огонь. Он снял его и увидел как зажглось алым имя Лавгуд. Он выронил сигарету из пальцев, и она упала вниз, и кончик разбился на десяток маленьких искр. Страх моментально опутал сознание, а сердце кольнуло в предчувствии беды.
Вынимая телефон, зная, что Невилл с Гермионой и Джинни наверняка тоже уже знают и не спят, он увидел и услышал характерные только для трансфигурации хлопки, означающие перемещение…
— Кто там? — крикнул он в окно бойницы, кидая телефон на стол, что был перед ним. — Назовитесь!!!
— Вячеслав! — крикнул знакомый женский голос. — Слава Рогозин! Это мы! Это я, миссис Боунс! И со мной…
— Пароль! — крикнул он, перебивая ее и схватил свою волшебную палочку.
— Патронус! — крикнула женщина, — иди скорее сюда, твоя Полумна тяжело ранена!
Рогозин бросился вниз, как безумный. В мозгу обухом и молотком стучали последние слава, сказанные начальником отдела магического правопорядка…
Женщина пришла не одна. С ней было как минимум полсотни человек, и некоторые явно были ранены или находились под какими-то чарами. Рогозин как о сне и на автомате поднял волшебную палочку и послал фиолетовыми искрами сигнал о помощи.
— Что произошло?! — Рогозин остолбенел от неожиданности и такого неожиданного нашествия.
— Министерство пало. Министр с нами… нам чудом удалось оттуда сбежать… Мракоборцы придут позже — они спасают архивы и остальных… кто остался там… — на Боунс, чей образ теперь был освещен светом из зажженых волшебных палочек и факелов, рассказал Вячеславу даже больше ее слов — вся одежда на волшебнице была в пыли, местами разодрана и разорвана, да еще на ней виднелись капли крови и пота. Почти все прошедшие с ней маги и волшебники выглядели так же.
— Где Луна? Что…
Боунс отступила и вперед шагнул высокий, незнакомый ему мужчина-шатен с короткой бороденкой и вьющимися волосами. На руках у него без чувств лежала светловолосая девушка в лимонном халате с алыми пятнами крови, и большим пятном крови на груди.
— О, господи! Срочно к мадам Помфри! — крикнул Рогозин, услыша за своей спиной торопливые шаги и снимая абсолютно белую, без кровинки на лице, Полумну с чужих рук. Он с трудом нащупал у девушки слабый пульс.
Глазами он встретился с пришедшим сюда Грюмом. Тот коротко велел, глядя как искажается от боли, страха и белеет лицо подростка:
— Иди, Рогозин, отпускаю. Понимаю…
Больше слов не понадобилось — Вячеслав бегом бросился к замку…
— Как она? — очень тихо проговорила Гермиона. Джинни стояла очень испуганная — Невилл обнимал ее за плечи, прижимая к себе.
— Меня не пускают, — коротко проговорил Рогозин, сидя на стуле. Он говорил это, опустив голову в ладони. Все перед глазами противно плыло — сказывалась накопившаяся за прошедшие дни усталость, голова начинала противно болеть, желудок покалывало и сосало под ложечкой — не мешало бы поесть хоть что-то. Противное ощущение того, что он куда-то проваливается, куда-то на темное, темное дно, не отпускало, все с новой и новой силой нарастая.