Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
====== Цикл «Темные воды». После. ======
После нескольких тревожных недель, прошедших после самого страшного в магическом мире события, у Вячеслава была уже четкая картина всего произошедшего. Он знал, когда и кто пришел к месту трагедии, кто и как именно заблокировал все двери на первых этажах, каким заклинанием и растворами черные маги опрыскали двери, чтобы вызвать практически мгновенный пожар и задымление. У него на стене висел список фамилий и имен, который были причастны к гибли невинных людей, были в определенной папке и фотографии с личными их делами…
Следственные
Маги и мракоборцы продолжали извлекать из сгоревшего здания все новые и новые останки человеческих тел; Луна и еще парочка патологоанатомов работали без продыха — продолжали брать анализы на ДНК и искать родственников умерших такой жуткой смертью. Дело еще осложнялось тем, что множество целителей сгинуло там… Магическому миру грозило то, что множество волшебников могут свалиться от многочисленных магических болезней…
Рогозин, наконец поднимаясь из-за стола, взглянул на наручные часы — время его работы в Министерстве кончилось. Хватит. Сегодня уже как вторые сутки он на ногах, организм безжалостно требовал хотя бы пару часов сна.
— Слава, — с этими словами очень тихо в их общую комнату вошла усталая Полумна, — это я…
Вячеслав, только-только положивший голову на подушку, и готовящийся вздремнуть, приоткрыл воспаленные от компьютера глаза.
— Что? — голосом с оттенком хрипотцы, спросил он.
— Я капли глазные тебе принесла… А еще меня тревожит Невилл…
Блондинка присела на постель. Пружины на кровати негодующе скрипнули, но выдержали ее вес.
— Меня он тоже тревожит…
Рогозин-младший лег на спину, и уставился в белый потолок.
— Он… в общем, все еще не может смириться с потерей своих родителей… — проговорил он, вытирая рукавом пижамы лоб. — Мне его безумно жаль… Никому такого не пожелаю… Я поговорю с ним.
— Он ночами не спит. А еще — пить начал… — Лавгуд отвела глаза.
– … а вы втихоря варите ему антипохмельное… чтобы он мне на глаза не попался под градусом. Понимаю.
— Слав, мы не хотели тебя обманывать… — начала было говорить Луна, но Вячеслав ее прервал:
— Все! Хватит! — Рогозин лег набок, и стукнул кулаком по кровати. — Я с ним сегодня же поговорю… Знаешь, сделаю это даже сейчас…
— Нет!..
Но Луна не успела что-либо предпринять — Слава уже выскользнул из постели, и прямо в пижаме направился в комнату своего программиста. Она же встретилась лбом с закрытой дверью… Вздохнув, она залезла под нагретое теплом юношеского тела одеяло…
Невилл в это время сидел, покачиваясь, за компьютером, и строчил, пытаясь удержать перед глазами бегающую строку. Открытая бутылка водки стояла рядом, и он изредка делал глоток спиртовой жидкости прямо из горла. Строчки с символами «поплыли» мимо, и он, напрягаясь изо всех сил, пытался их разглядеть…
Рука сама собой потянулась за очередной порцией «огненной воды». Но не нашла ее на привычном месте. Невилл удивлено обернулся — зрение чуть его подводило, из-за алкоголя в крови. Сфокусировался — на него глядел явно злой Рогозин,
— Дай…
— Нет. Идем, Невилл. Разговор есть… — коротко проговорил Слава, перехватывая заповедную бутылку покрепче, отодвигая дальше от пьяного друга.
— Ладно, — пьяно и глупо захихикал друг, и встал. Его сильно шатало — набрался он прилично. — Куда?
— За мной…
Следуя за Вячеславом, парень едва не падал на каждом шаге. Каждая стена так и норовила встретиться с ним. Ноги и язык заплетались. Они так и вошли в совмещенную ванную, где был и туалет, и дверь позади Долгопупса захлопнулась, повинуясь взмаху рогозинской волшебной палочки, оставляя парней наедине. Рогозин подошел к унитазу, открыл крышку ногой. И, глядя парню прямо в глаза, повернул бутылку вверх дном, и ее содержимое начало выливаться вовнутрь.
Невилл бросился к нему, но налетел на коврик для ванной, и растянулся на полу. Он неспешно, с трудом поднялся — но содержимое уже все вылилось…
— Зачем?! — взревел он, — мне от нее легче!!!
— Не легче, Невилл. Мы тебя теряем… — Рогозин швырнул бутылку, та встретилась со стеной и треснула, разбившись на множество осколков, что разлетелись по всему полу. — Ты никак больше не сможешь ни вернуть их, ни поговорить, ни увидеть… Оставь им их забвение… Они заслужили, чтобы покоиться в мире…
— Они не заслужили такой сме-рти… — зарыдал он.
— Да. Никто из них не заслуживает смерти. Особенно такой. Я думаю, — и он скрестил руки на груди, — что они бы не были сейчас тобой довольны… Они дали тебе появиться и увидеть этот свет не для того, чтобы ты так прожигал и пропивал свою жизнь! Ты посмотри, посмотри в зеркало, в кого ты превратился! Ты — развалина, которая теперь не знает и элементарных вещей! Хватит пить!
Рогозин схватил его за воротник, и с силой подвел к большому зеркалу, которое тоже было в ванной. Невилл, чуть протрезвевший, взглянул на себя уже чуть другими глазами. Он очень осунулся; подбородок был не брит; под глазами — огромные круги, как у наркомана-героинщика со стажем; кожа была неестественно бледной; волосы были грязны и не мыты, и напоминали сальные колтуны. Одежда вся тоже была грязной, в жирных следах и пятнах водки и чего-то еще…
Прежде чем тот смог что-либо предпринять, Рогозин сделал ему укол шприцем в плечо. Дальше зрение парня заволокло дымкой, все очертания предметов распылись, а пол ушел из-под ног. Тело стало ватным… перестало слушаться.
Тошнота подкатила к горлу не сразу, но так неожиданно, что он не смог сдержать рвотный позыв. Его кто-то держал за голову, наклоняя того вперед, а юношу безжалостно выворачивало наизнанку…
Он не знал, сколько его так тошнило, но последний хмель вышел тяжело, да так, что он застонал от облегчения. Послышался шум спускаемого слива. Через секунду его с силой поволокли по холодному кафельному полу и кинули куда-то под ледяную струю (или струи?) воды. Он заорал не своим голосом, начал бултыхаться и отплевываться от воды, попадающей в лоб и заливающей ему глаза.