Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Здравствуйте, господин директор. — Очень спокойно проговорил Вячеслав.
Седовласый старик приглашающе махнул, и Рогозин без единого звука уселся за стол, напротив профессора.
— Что же… у нас, мистер Рогозин, не было времени пообщаться друг с другом…
Мальчик слушал его молча.
— Приглашаю тебя взять лимонную дольку…
— Нет, спасибо большое, я аппетит себе перед ужином не хочу сбить. — Вежливо отозвался паренек, зная, что ничего есть или пить из рук своего врага не стоит. Опасно.
— Но
— Нет, спасибо, я вообще не люблю сладкое… — все так же, в таком же вежливом ключе отозвался гриффиндорец. — Спасибо вам, — с нажимом проговорил последнее слово он.
Мысленно мальчик уже взмолился о том, чтобы директор перешел к самому главному. Время и терпение у него были не резиновыми.
— Ладно-ладно! — старый колдун поднял ладонь вверх, — я давно мечтал с тобою побеседовать…
«…Ага, сейчас. Я-то вообще первым искал встречи с тобой, но ты как-то рвения не проявил, и видеть меня не захотел…»
– … так как я знаю твое настоящее имя.
— Меня усыновила моя мама, и сейчас с моим печальным прошлым у меня связи больше нет… Я — Рогозин Вячеслав Вячеславович.
— Ты ведь герой, Гарри Джеймс Поттер… Пережить такие чары просто не под силу рядовому волшебнику… — старик чуть наклонил голову вперед, голубые, лживые глаза блеснули за стеклами его оправы. Рогозин моментально закрыл дверь в подсознании и на уровне рефлекса — мама учила его противостоять гипнозу и другим воздействиям на психику и, возможно, директор не гнушается самыми разнообразными методами подчинения.
— Я не знаю, что меня спасло. Может, вы знаете больше меня? — глупо захлопал ресницами быстро-быстро мальчик, приобретая самый невинный вид. — Расскажите, мне очень интересно!
Взгляд директора мгновение ока заледенел. Сейчас он не выглядел как добрый и внушающий доверие старичок, а наоборот — выражение лица стало гневным, едва ли не яростным, глаза стали мутными, такими, которые бывают иногда у его матери, у Галины Николаевны, когда он говорит неправду. Незримая магическая мощь директора ощутимо давила на плечи, пытаясь «подмять» ребенка под себя. Но Рогозин-младший не лыком был шит, и поэтому вместо того, чтобы покориться, гордо выпрямил спину. Ощущение давления моментально ослабло.
— Это очень тяжелая история, мой мальчик… Тебе еще рано об этом знать.
«Не хочет? Ну, ладно…»
— Хорошо, тогда я напишу моей матери. Она хочет понять, почему так произошло… — просто сказал ребенок.
— Я знаю, что твоя приемная мать работает в… правоохранительных органах России. — Директор очень холодно ему улыбался, но его улыбка Славу не обманула и на провокацию он не клюнул.
— Да, она следователь в Федеральной Экспертной Службе…
— И какова раскрываемость дел?
Мысленно Рогозин поаплодировал собственной выдержке. А так же и осведомленности директора о
— Девяносто девять и девять десятых процента. Она считает, что у некоторых преступлений нет срока давности… Я с ней согласен…
Зеленые глаза бесстрашно глянули прямо во лживую синь.
— Значит, — тут лицо директора приобрело странное выражение — словно бы он лихорадочно думал, пытаясь быстро найти ответ, — она следователь… Вот как…
— Я принес документы, сэр, вот, — перед директором легла папка, — так как я являюсь иностранным студентом, то документов у меня в несколько раз больше, чем у рядового учащегося.
— Да-да, — спохватился, вынырнув из собственных дум, Альбус Дамблдор, — как раз я хотел у тебя их попросить… У меня есть к тебе дело.
— Я слушаю, сэр.
— По отцовскому завещанию, тебе я обязан передать все движимое имущество, что осталось… И эта вещь, что я сейчас тебе отдам, тоже принадлежала твоему отцу… Я обязан выполнить все пункты в завещании.
«…моему не биологическому отцу»
Директор встал и обошел его. Далее он залез в один из шкафов, и извлек оттуда что-то странно шуршавшее.
— Это мантия невидимка. Она передавалась из поколения в поколение рода Поттеров, но ты последний их потомок, и поэтому она законно принадлежит тебе…
Рогозин уже слышал о такой вещи: Невилл иногда жаловался на то, что у него нет такой вот полезной штуки — чтобы незаметно проскальзывать везде, где хочешь. Мантия легла на его колени.
Интересно, зачем директор отдает ему такую ценную вещь, а?
Ладно, поразмыслим на досуге…
— Спасибо, профессор. Действительно, у меня кое-что осталось от матери, а от моего отца — почти ничего… — признал «покаянно» Вячеслав.
— Ты очень хорошо учишься, очень деятельный и знающий свои права ученик, что редкость среди наших школьников…
«Ага, давай-давай, нахваливай! Больше, больше! Я жду! Усыпи меня сладкими речами, а потом воткни мне нож в спину!..»
– … все преподаватели тобой очень довольны.
— Я рад, что я оправдываю все возложенные на себя обязательства. Я могу идти, сэр, а то у меня уроки не сделаны еще?
— Конечно беги!
Злой дедушка моментально стал добрым дедушкой и с отцовской заботой, которая была явно наигранной, положил ему руку на плечо.
Чувствуя ледяной холод тонких, старческих, скелетообразных пальцев сквозь мантию, Рогозин непроизвольно поежился.
Едва найдя в себе силы чтобы улыбнуться, Рогозин покинул кабинет и, с облегчением отойдя от него на приличное расстояние все еще при этом сжимая в руке «подарок», упал на колени, тяжело дыша от подступившей к самому горлу смеси ярости, ненависти и отвращения, борясь с самим собой и гневным криком, что рвался из груди.