Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

* * *

Ты лицом нежна, станом, как кипарис, стройна. Можешь в зеркало солнца смотреться лишь ты одна! …Я ей шаль подарил. И, смеясь, сказала она: «Назначаю свиданье тебе в видениях сна».

* * *

Что ни день, то новое бремя – на сердце мое. Что ни день, то новое горе – вдали от нее. Мне судьба говорит: «Много дел других у меня! Что

мне слезы твои? Что, Хафиз, мне томленье твое?»

* * *

О луна! Ты у солнца взяла свой блеск и свет. На виске твоем бьется Ковсар… О весна и цвет! Ты повергла меня в эту ямочку на подбородке, Как в зиндан, и оттоль – из-под амбры – мне выхода нет.

* * *

Спать я лягу в мученьях, усну в крови. В лоне горя усну, не в лоне любви. А не веришь, ко мне хоть во сне сойди! Хоть во сне моей скорби вниманье яви!

* * *

О сиянье далекой чигильской свечи – лучше молчи. О мученьях моих – как они горячи – лучше молчи. Нет со мною друзей, перед кем я открою тайну свою! О сердечной тоске моей лучше молчи – лучше молчи!

* * *

Ты сперва свиданья кубок мне с любовью поднесла. Опьянел я. Ты дала мне горечь бедствия и зла. Молча плачу я. Мне сердце ярость пламени сожгла. Стал я прахом. Прах мой буря в даль пустыни унесла.

* * *

Все богатства земли и слезинки не стоят твоей! Все услады земли не искупят неволь и цепей! И веселье земли – всех семи ее тысячелетий,- Бог свидетель, не стоит семи твоих горестных дней!

* * *

Тог, кто клялся мне в верности, стал мне врагом. Муж -вчера добродетельный – стал подлецом. Ночь делами, что завтра свершатся, чревата. Но едва ль она добрым чревата плодом.

* * *

Скоро осень у роз лепестки оборвет, И, как чашу, нарцисс приподымет свой плод. Тот блажен, кто как легкий пузырик в арыке, Головою ко входу в кабак припадет.

* * *

С вином вблизи ручья уединись. Забудь о прошлом, скорби сторонись. Срок нашей жизни – срок цветенья розы. Вину, ручью и солнцу улыбнись.

* * *

Ты от судьбы обмана жди и лжи. Будь

мудр, как листья ивы, не дрожи. Ты нас учил: цвет черный – цвет последний. Что ж головой я побелел, скажи?

* * *

Ты пей во младости вино, встречай весельем дней исток. Ты с теми пей, чей лик румян и нежен на губе пушок. Весь этот мир – в пыли руин забытый караван-сарай. Блажен, кто, пьяный, средь руин кабацкий разыскал порог.

* * *

Развалины жизни кипящий разлив окружил, Наполнил нам чаши, согрел остывающий пыл. Проснись же, приятель! Взгляни, как проворно пожитки Из хижины жизни носильщик судьбы потащил!

* * *

Ни на миг не отрывай уст от уст чаши! Радость мира, сладость чувств – от уст чаши. В чаше мира – благо всё: уста милой И отстой, что горько-густ,- от уст чаши.

* * *

Я от жажды палящих лобзаний твоих умираю. Я в тоске по тебе – средь пустынь, средь чужих – умираю. Многословья не нужно… Вернись! О, вернись! О, вернись! Жду тебя! Но мой зов безотзывный затих… Умираю.

* * *

Жизнь сгубил я в бреду вожделений, как в тягостном сне, Сам не знаю – по воле светил, по моей ли вине. Те, кому я открыл свое сердце, мне стали врагами. Ну и странность судьбы! Ну и доля же выпала мне!

* * *

Никаким не владею я в мире добром – кроме скорби. Ничего не нашел я ни в добром, ни в злом – кроме скорби. И ни преданности, ни любви я не встретил ни в ком. Друга нет на пути одиноком моем – кроме скорби.

* * *

Твоею прелестью пристыжена, Перед тобою роза склонена. Частицу света ей луна дает, Но у тебя свой блеск берет луна.

* * *

Ты говоришь мне: «Не о горе мысли, Развей дурные на просторе мысли! Смирись, терпи!…» Но что мне делать с сердцем? В нем – целый мир скорбей, в нем море мысли.

* * *

Принеси мне вина фиал, положи фиал на ладонь. Словно пери, чьи губы – лал, положи фиал на ладонь. По краям его пена кипит, пузырьки ее словно цепь… Видишь – разум я потерял! Положи фиал на ладонь!