Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

* * *

Мое случайное общение с другою Не значит, что отдать я сердце ей хочу: Тот, солнце чье с небес уйдет, спеша к покою, Поставит пред собой взамен его свечу.

* * *

Не верь, что по тебе я больше не тоскую И что отсутствием твоим не огорчен: Вина твоей любви я выпил кадь такую, Что ею вечно был и буду упоен.

* * *

Я пользы ожидал от временной разлуки,— Я думал: милая раскается моя. Довольно я терпел, довольно принял муки — Не смог. Тебе ль солгу я, правду утая?

* * *

В

любви забудь свой ум, хоть мудростью ты славен, Дорожным прахом стань, хоть в небе будь свой дом, Будь старцам, юношам, и злым, и добрым равен, Будь ферзью, пешкою, потом уж — королем.

СААДИ

ИЗ «ГУЛИСТАНА»

* * *

Хорошо одна старушка сыну молвила, когда Стал он вровень леопарду, стал он сильным, словно слон: «Если б ты, сынок мой, помнил, как в младенческие дни На руках моих ютился ты в плену своих пелен,— Никакой бы ты обиды мне теперь не причинил, Потому, что я — бессильна, потому, что ты — силен».

* * *

О, как счастлив глаз влюбленный, как блажен, коль этот глаз Может видеть лик подобный всякий день и в миг любой! Опьяненный чашей винной отрезвится поутру. Только в Судный день очнется опьянившийся тобой.

* * *

Коль пристанища ты ждешь — не торопись. Старикам внимать ты слух свой приучи. По пескам лишь два прогона мчится конь, А верблюд бредет и в полдень и в ночи!

* * *

Прося у вельможи, жмут руку к груди,— Пред богом я в памяти это храню. Когда ж он низвержен, проситель его Ему на чело свою ставит ступню.

* * *

Однажды я старца увидел в горах, Избрал он пещеру, весь мир ему — прах. Сказал я: «Ты в город зачем не идешь? Ты там для души утешенье найдешь». Сказал он: «Там гурии нежны, как сны, Такая там грязь, что увязнут слоны».

* * *

Расписан айван у хозяина, А стен искрошилась окраина, Слова лекаря ждет ли веского? Здесь бы он лишь руками всплескивал. Старика, что уже там, за гранями, Трет старуха, трет притираньями. Коль распалось все, то не надобно Никаких уже больше снадобий.

* * *

О ты, кто исполнен знанья, о ты, чья сильна рука,— Грешишь, когда угнетаешь бессильного бедняка. Страшись! Пожалей упавших — иль помни: коль в черный час Ты в яму падешь, то люди не кинут тебе мостка. Ты попусту не надейся, на благо не уповай, Коль злое посеял семя — благого не жди ростка. Из уха ты вырви вату, ко всем справедливым стань. Не станешь — есть день возмездья, расплата за все близка.

* * *

Все племя Адамово — тело одно, Из праха единого сотворено. Коль тела одна только ранена часть, То телу всему в трепетание впасть. Над горем людским ты не плакал вовек,— Так скажут ли люди, что ты человек?

* * *

Был в школу царевич отправлен для выучки встарь. В оправе серебряной доску вручил ему царь. И золотом с краю отец начертал для гонца: «Угрозы учителя лучше, чем нежность отца».

* * *

Для сытого и жирное жаркое На пиршестве равно листку порея. Не ждет голодный курицы, — хоть репу Вареную подай ему скорее.

* * *

В

безводной пустыне и жемчуг и ракушка Кажутся ценностью равной, единой. Не все ли равно им, дороги не знающим, Кисет у них с золотом или же с глиной!

* * *

Для чего тебе, о друг мой, полный розами поднос? Лучше б, друг, из «Гулистана» лепесточек ты унес. Свежим розам красоваться суждено немного дней. «Гулистан» мой не утратит вечной свежести своей.

* * *

Саади, боязни чужда твоя речь, К победе иди, если поднял ты меч! Всю правду яви! Все, что знаешь, открой! Прочь речи корысти с их лживой игрой! Иль смолкни, чтоб жар твоей мудрости чах, Иль, алчность отринув, будь волен в речах!

ИЗ «БУСТАНА»

Присловие

ПРИЧИНА НАПИСАНИЯ КНИГИ

По дальним странам мира я скитался, Со многими людьми я повстречался И знанье отовсюду извлекал, Колосья с каждой жатвы собирал. Но не встречал нигде мужей, подобных Ширазцам, — благородных и беззлобных. Стремясь к ним сердцем, полон чистых дум, И Шам покинул я, и пышный Рум. Но не жалел, прощаясь с их садами, Что я с пустыми ухожу руками. Дарить друзей велит обычай нам, Из Мисра сахар в дар везут друзьям. Ну что ж, хоть сахару я не имею, Я даром слаще сахара владею. Тот сахар в пищу людям не идет, Тот сахар в книгах мудрости растет. Когда я приступил к постройке зданья, Воздвиг я десять башен воспитанья. Одна — о справедливости глава, Где стражи праха божьего — слова, Благотворительность — глава вторая, Велит добро творить, не уставая. О розах — третья, об огне в крови, О сладостном безумии любви. В четвертой, в пятой — мудрость возглашаю, В шестой — довольство малым прославляю, В седьмой — о воспитанье говорю, В восьмой — за всю судьбу благодарю. В девятой — покаянье, примиренье, В главе десятой — книги заключенье. В день царственный, в счастливый этот год На пятьдесят пять свыше шестисот, В день, озаренный праздника лучами, Наполнился ларец мой жемчугами. Я кончил труд, хоть у меня была В запасе перлов полная пола. Душа еще даров своих стыдится, Ведь с перлами и перламутр родится. Средь пальм непревзойденной высоты В саду растут и травы и кусты. И к недостаткам моего творенья, Надеюсь, мудрый явит снисхожденье. Плащу, что из парчи бесценной шьют, Кайму из грубой бязи придают. Нет в этой книге пестроты сугубой, Ты примирись с ее каймою грубой. Я золотом хвастливо не блещу, Сам, как дервиш, я милости ищу. Слыхал я: в день надежды и смятенья Аллах дурным за добрых даст прощенье. Дурное услыхав в моих словах, Ты поступай, как повелел аллах. Коль будет бейт один тебе по нраву, Прочти всю книгу, истине во славу. Мои стихи, ты знаешь, в Фарсистане — Увы — дешевле мускуса в Хотане. Свои грехи я на чужбине скрыл И в этот гулкий барабан забил. И шутки ради розу Гулистану Я приношу, а перец — Индостану. Так — финик: кожа у него сладка, Да косточка внутри ее крепка…