Исчадие ветров
Шрифт:
— Даже все невредимы. Я-то уже думала, что рогатые успели сожрать вас.
— Наверно, наши шкуры им не по зубам, — ответил Герон. — Тем более что они собирались вовсе не есть нас, а сбросить в жерло вулкана как топливо для машин ужаса Ктулху. И мы, судя по всему, должны поблагодарить вас за то, что вы сказали Искателю, где мы находимся.
— О! — Зура картинно выгнула бровь. — Прибереги свою благодарность для кого-нибудь другого, Герон Снящийся. Нам вовсе ни к чему прикидываться друзьями. Тем более что де Мариньи не оставил мне особого выбора и ввязалась я в это дело совсем не ради
— Зура, — вступил в разговор Элдин, — можете сколько угодно изображать суровость, но давайте смотреть правде в глаза: у вас ведь имеется теплое чувство к Герону с того момента, как впервые увидели его. И даже не пытайтесь отпираться, все равно не получится!
Зура ласково улыбнулась; вернее, так решили бы те, кто плохо ее знал. Но и в ее черных глазах, и, конечно, в ее черном сердце пылали алые огоньки.
— У меня имеется теплое чувство к нему, к тебе и ко всем вам, кто еще жив, — медовым голосом ответила она. Но тут же ее тон стал резче: — Но, точнее говоря, не теплое чувство, а удобное место! Много-много удобных мест: шесть футов глубиной в мягкой земле, рядочек за рядочком, в моих Кладбищенских садах!
При этих словах прямо из души Зуры осклабилась смерть, и все — Морин, Искатель, Герон, Элдин и вся временная команда «Савана II» подалась на шаг назад.
— Что? — рассмеялась Зура. — Сами подумайте: какой был бы мне прок, если бы Гадж бросил вас в машины безумия? И как я могла бы вас использовать, если бы рогатые отъели у вас самые нежные части? А вот такими, какие вы есть — сорвиголовы и тому подобное, — вы рано или поздно попадете ко мне на моих условиях. И если хоть немного повезет, то не слишком изувеченными. А вот тогда, Элдин Скиталец, мы и сможем продолжить нашу беседу о «теплых чувствах»…
«Саван II» поставили на якорь над Кладбищенскими садами — на такой высоте, что вонь была относительно терпимой, — и на некоторое время оставили этот странный корабль с носовой фигурой в виде спрута на попечение воинов Куранеса. Но прежде чем возвращаться в Серанниан, нужно было решить еще одно дело: земли Талариона непосредственно граничили со страной Зурой, так что Часы Времени могли очень быстро преодолеть оставшееся расстояние. А ведь именно где-то там, в пустошах Талариона, «странные мысли», о которых говорил Атал, пали на землю и даже получили ответы!
— Что вам известно о землях, лежащих за Таларионом? — спросил де Мариньи своих новых спутников, когда Часы снова поднялись в воздух и неторопливо двинулись на восток.
— Там болота, из которых вода через водоворот уходит в огромное озеро, лежащее в Великих холодных горах, — ответил Элдин. — Сплошные топи, гнилье, ядовитые поганки и ползучие листы — скорее животные, чем растения. Ужасные места! — Он чуть заметно пожал плечами. — Мы с Героном как-то раз побывали там, и, спасибо большое, возвращаться не тянет.
Морин повернулась к Герону.
— Но неужели в пустошах Талариона нет ничего притягательного, дружественного или хотя бы такого, чтобы радовало глаз? Видите ли — она перешла к рассказу о цели путешествия, — мы ищем кого-то или что-то, в общем, нечто разумное, которое получает мысли из мира яви, возможно, даже из Элизии. Кого-то совершенно неведомого,
— Значит, говорящий мыслями? — Герон, вскинув бровь, скосил взгляд на Элдина.
— Э-э… не может ли этот неведомый телепат быть этаким большим, зеленым и похожим на кучу дров? — осведомился Скиталец.
Де Мариньи покачал головой.
— Мы не имеем никакого понятия. — Вдруг он нахмурился. — Вы сказали: похож на кучу дров? А вы что, знакомы с кем-то такого рода — в смысле, таким, как вы описали?
— Дело в том, — сказал Герон, — что действительно знакомы! И это еще не все, потому что… — Он вдруг умолк. Де Мариньи успел показать новым товарищам, как пользоваться сканерами Часов, и Герон сказал: — Погодите! Прямо перед нами летит «Хризалида» Латхи. Нельзя ли притормозить возле нее, пока я задам ей два-три вопроса? Не сомневайтесь, это как раз связано с вашим делом.
Де Мариньи остановил Часы в воздухе чуть выше бумажного корабля Латхи, и Герон крикнул:
— Латхи! Это Герон.
— И Элдин, — пропел Скиталец, сверкнув глазами на Герона. — Хорошо вы разделались с этими черными «пиратами» из Ленга!
Латхи, сидевшая под балдахином, была воистину прекрасна — по крайней мере ее видимая часть. Лениво повернув голову к висевшим чуть поодаль Часам Времени, она сказала:
— Герон, это действительно ты, тот самый, кто усыпил меня прекрасными песнями в гнезде-Таларионе? И ты, Элдин, который ухитрился сжечь Таларион дотла, пока этот сладкоголосый негодяй пел? В таком случае оставайтесь там, где вы есть, и не вздумайте сойти на «Хризалиду». Я ничего не забыла и не простила. Если мы и оказались вдруг союзниками… это было и прошло. Что касается вас, то насчет вас у моих люмитов есть четкие приказы. Теперь во всех землях Талариона вы нарушители границ и злоумышленники. Убирайтесь отсюда!
— Погоди, Латхи, не торопись, — прорычал Элдин. — И не нужно изображать нас совсем уж злодеями. Поверь, у нас самих нет особого желания задерживаться в Таларионе. Но сначала скажи: как поживает Дерево?
— Дерево? Великое Дерево? Что я могу о нем знать, об этом шляющемся лесе? Моим люмитам запрещено даже приближаться к нему! Оно запустило под новое гнездо-Таларион свои корни, держит в них огнива с огромными кремнями и чиркает ими, если я пытаюсь похитить у него хотя бы листик! Увы! — Она тяжело вздохнула. — Ведь это самые сладкие, самые мясистые листья во всем мире снов… — Тут ее голос сделался резким. — И ведь это ты, Скиталец, во всем виноват, ведь кто, как не ты, первым научил его этой… этой пиротехнике?
— Ха! — восхитился Элдин. — Неужели? Что ж, рад за него! Сначала ты ему угрожала огнем, теперь оно тебе!
— Мы как раз к нему направляемся, — добавил Герон, так что, Латхи, оно обязательно расскажет нам, обижаете вы его или нет. И если оно пожалуется, то знайте, что вам следует опасаться не только кремня и кресала. И если вам понравились мои колыбельные песни, то посмотрим, что вы скажете, когда услышите мою боевую песню!
На этом беседа закончилась. Часы Времени устремились на северо-восток. Де Мариньи поспешно прокрутил в голове все услышанное и воскликнул: