Исчезнувшая
Шрифт:
— Где вы нашли дневник? — спросил Болт. — В доме Билла Данна?
— Да, — кивнула Бони.
Адвокат покосился на меня — вот, а мы не сумели отыскать.
— Позвольте догадаться… анонимный звонок?
Полицейские промолчали.
— Могу я узнать, где именно в доме вы его нашли? — поинтересовался я.
— В отопительном котле. Вы, наверное, думали, что сожгли его. Да, дневник обгорел по краям, но, к счастью, пламя оказалось слишком слабым, чтобы его уничтожить, — пояснил Джилпин.
Котел — это еще одна наша с Эми «внутренняя» шутка! Она всегда изумлялась,
— Дело тут вовсе не в счастье. Дневник положили нарочно, так чтобы вы его нашли, — заявил я.
Бони скривила в подобии улыбки левый уголок рта, откинулась на спинку стула и замерла, как звезда рекламы холодного чая. Я сердито мотнул головой Таннеру — давайте уже, работайте.
— Эми Эллиот-Данн жива. Она имитирует свое убийство Ником Данном! — торжественно произнес он.
Я крепко сплел пальцы и выпрямил спину, пытаясь произвести впечатление, будто полностью с ним согласен. Бони не отрываясь смотрела на меня. Я остро нуждался в трубке, очках, которые мог бы эффектно снять, и стопке энциклопедий под рукой. На меня накатило веселье. Только бы не расхохотаться.
— Что вы говорите? — переспросила Бони.
— Эми жива-здорова и пытается создать впечатление, будто Ник ее убил, — повторил мой поверенный.
Копы обменялись взглядами над столом — можем ли мы доверять словам этого парня?
— Зачем ей это надо? — Джилпин устало потер глаза.
— Это очевидно. Она ненавидит его. Ник был дрянным мужем.
— С этим утверждением я могу согласиться, — вздохнула Бони, потупившись.
— Ну конечно, — буркнул Джилпин.
— Она сошла с ума, Ник? — доверительно поинтересовалась Бони. — Ведь если то, что вы говорите, правда, налицо признаки безумия. Вы слышите меня? Ей потребовалось полгода, а то и год, чтобы все подготовить. Она ненавидела вас, желала вам наказания — неотвратимого, жестокого наказания на протяжении целого года! Знаете, как тяжело скрывать в течение длительного срока такую жгучую ненависть?
«Эми могла это сделать. Она могла…»
— Ну, почему бы просто не развестись? — спросила Бони.
— Это не соответствует ее понятиям о… справедливости, — ответил я.
Таннер покосился на меня.
— Боже! Ник, вы не устали от всего этого? — удивился Джилпин. — Ведь мы ясно читали слова вашей жены: «Этот мужчина способен меня убить».
Наверное, один из пунктов их инструкции требует почаще называть подозреваемого по имени. Это льстит ему, позволяет чувствовать собственную значимость. Таким приемом часто пользуются торговцы.
— Ник, ведь вы недавно были в доме своего отца, так? — расспрашивала Бони. — Девятого июля, скажем.
Мать вашу! Вот зачем Эми изменила код сигнализации. Меня накрыла новая волна отвращения к себе — жена переиграла меня дважды. Я не только купился на ложь, что она все еще любит меня. Эми и в остальном водила меня за нос. Ну сущая ведьма. Я захохотал в душе. Господь всеблагой, я ненавидел
— Эми расставляла подсказки в охоте за сокровищами, вынуждая моего клиента посещать определенные места, — заговорил Таннер Болт. — В этих местах она разместила улики против него. В Ганнибале, в доме Билла Данна. Таким образом, складывается впечатление, что Ник виновен. Мы принесли эти ключи для вас. В знак нашей готовности сотрудничать.
Он вынул «подсказки» и «любовные» записки Эми и разложил их перед детективами, будто карты. Пока они читали, пытаясь разгадать тайный смысл, давно ставший понятным для меня, я взмок от пота.
— Значит, вы утверждаете, что Эми ненавидела вас так сильно, что несколько месяцев подряд фабриковала улики, которые позволили бы обвинить вас в ее смерти? — голосом разочарованного родителя спросила Бони в полной тишине.
Я ответил ей невозмутимым выражением лица.
— Ник, но ведь непохоже, что это писала озлобленная женщина. Она находит в себе силы попросить у вас прощения, выразить желание начать все сначала, рассказать, как она любит вас. «Ты теплый, ты мое солнце, ты великолепный, ты остроумный».
— Да уж, мать ее так!
— Хм… довольно странное замечание для невиновного человека, — уколола меня Бони. — Мы сидим здесь, зачитывая вслух ласковые слова вашей жены — возможно, ее последние слова, а вы кажетесь весьма сердитым. Я хорошо помню тот самый первый вечер. Эми пропала, вы приходите в участок, и мы беседуем в этой комнате почти сорок пять минут, а у вас такой вид, будто скучаете. Мы просматривали запись — складывается впечатление, будто вы сейчас ляжете и уснете.
— Это не имеет никакого отношения к делу… — начал адвокат.
— Я пытался сохранять спокойствие.
— Вы казались даже чересчур спокойным, — сказала Бони. — И действовали… неуместно, можно сказать. Бесстрастно и легкомысленно.
— А вы не думали, что я такой и есть? Я флегматик даже слишком. К несчастью, Эми об этом знает… Вечно попрекала меня. Что я не открыт для общения, замкнут в себе, стараюсь не показывать сложные эмоции — печаль, стыд… Она знала, что я буду выглядеть чертовски подозрительным. Срань господня! Поговорите с Хилари Хэнди! Что может быть проще? Поговорите с Томми О'Хара. Я же сумел с ними связаться! Они расскажут вам, на что способна моя жена.
— Мы с ними беседовали, — сказал Джилпин.
— И что?
— Хилари Хэнди совершила две попытки самоубийства уже после окончания школы. Томми О'Хара дважды прошел курс реабилитации.
— Скорее всего, из-за Эми.
— Или из-за того, что они люди с расшатанной психикой, снедаемые чувством вины, — возразила Бони. — Давайте вернемся к охоте за сокровищами.
Джилпин нарочито монотонно прочитал вслух подсказку номер два:
Сюда привел меня ты, чтобы поболтать, О детстве в кепке с козырьком повспоминать. Все остальные за чертой отныне, Целуй меня, как будто встретились впервые.