Исчезнувший
Шрифт:
– Он только что позвонил. У него брали интервью на радио, он задерживается, но скоро приедет. Его ложа вон там, впереди. Не хотите в ней подождать?
Кара утвердительно кивнула, прошла в ложу и села. Волшебное превращение наконец завершилось, в цирке не осталось ни одного свободного места.
Бум. Под куполом раздался громкий глухой удар барабана.
Светильники погасли, погрузив зрителей в темноту.
Толпа разом замолкла.
Бум… бум… бум. Барабан рассыпался размеренной дробью.
Яркий
Лица в масках, лица в белой, или черной, или серебряной, или золотой краске, лица в сверкающих блестках. Серьезные, царственные, игривые, гротескные.
Парад-алле завораживал, и смысл его был однозначен: все, что происходит за пологом шатра, не имеет здесь, внутри, никакого значения. Сердце бьется в одном ритме с размеренными ударами барабана, душа уже не принадлежит тебе – она унеслась в мир иллюзий вслед за этим магическим шествием.
Итак, почтеннейшая публика, мы подошли к финалу нашего представления.
Пришло время нашей самой знаменитой – и самой спорной – иллюзии, варианта печально знаменитого номера “Горящее зеркало”.
Должен предупредить почтеннейшую публику, что последняя попытка показать этот номер закончилась трагически.
Я знаю, я при этом присутствовал.
Поэтому прошу вас, ради собственного блага, с минутку подумать, что вы будете делать, случись беда.
Впрочем, думать уже поздно.
Малерих стоял в Центральном парке метрах в пятидесяти от сияющего белого шатра цирка “Фантастик”.
Снова при бороде, он был одет в спортивный костюм и трикотажную водолазку. Пятна пота под мышками – вода из бутылки – подтверждали его новое амплуа “мужчина на вечерней воскресной пробежке”, который просто остановился перевести дыхание и засмотрелся на шатер цирка.
Странно, но он совсем не волновался. За годы выступлений он крайне редко терялся на сцене. Если действуешь хладнокровно, то переживать нечего. Все тщательно рассчитано, и он не сомневался, что номер получится, как задумано.
Оглядывая шатер, которого через несколько минут не станет, Малерих заметил у широких служебных ворот, через которые недавно он проехал в “скорой помощи”, двух человек – мужчину и девушку.
Ага! Мужчина – Кадески. Малерих тревожился, что тот не успеет вернуться к моменту взрыва. Девушка была Карой. Кадески на что-то ей указал, и они вошли в шатер.
Взгляд на часы. Осталось совсем ничего.
Ровно в девять вечера из дверей шатра вырвались языки огня.
Малерих подался вперед, завороженный чудовищным зрелищем.
Он помедлил еще пару минут, но знал – скоро в парке появятся сотни полицейских. Отступив к пешеходной дорожке, он оглянулся и увидел огромные полотнища перед входом, наполовину закрытые пеленой дыма. На одном Арлекин в маске протягивал раскрытые ладони.
Часть третья
Воскресенье, 21 апреля – четверг, 25 апреля
Великий фокусник должен уметь подать номер так, чтобы не только озадачить, но и глубоко взволновать зрителя.
13
“Камаро” Амелии Закс мчался по магистрали Вест-Сайд со скоростью сто пятьдесят километров в час.
Убийца в очередной раз гениально их обманул. Целью Уэйра было не убийство Чарлза Грейди и не побег Эндрю Констебла. Его целью было то, что они исключили накануне как слишком очевидное, – цирк “Фантастик”.
Закс как раз собиралась заняться одним из последних необследованных укрытий в подвале тюрьмы, когда Райм связался с ней и объяснил положение. Каждый человек был на счету, Райм хотел, чтобы она как можно быстрее приехала к цирку.
– Уже еду, – сказала она.
Малерих не спеша брел из парка, его задевали люди, бежавшие навстречу, в сторону пожара.
На углу Сентрал-Парк-Уэст с ним столкнулась какая-то молодая азиатка.
– Не знаете, что там случилось? – спросила она.
Мне ли не знать, подумал Малерих: гибнут человек и цирк, уничтожившие мою прежнюю жизнь. Но вслух он сказал:
– Не знаю. Видимо, что-то серьезное.
Он повернул на запад и направился домой окольным путем.
Он планировал переночевать у себя, а наутро улететь в Европу, где после нескольких месяцев репетиций хотел снова возобновить выступления уже под другим псевдонимом. Ни одна живая душа, за исключением “почтеннейшей публики”, не знала про “Малериха”. Отныне публика будет знать его только под этим именем.
Он прошел по Бродвею, затем по собственным следам вернулся назад к дому. Оглядевшись, он не заметил ничего подозрительного.
Войдя в вестибюль, он поспешил в квартиру, где выключил все освещение.
Итак, почтеннейшая публика, представление завершается.
Надеюсь, я вас взволновал и развлек. Надеюсь, я обратил ваши сердца к чудесному, пока вы пребывали вместе со мной в том призрачном царстве, где жизнь превращается в смерть, смерть – в жизнь, а реальное – в нереальное.