Ищите связь...
Шрифт:
Каждое утро Сергей видел у горизонта светлые пятнышки — обтянутые парусиной плавучие щиты. Корабль, маневрируя, все время меняя курс, шел то параллельно им, то наперерез, чтобы вести огонь под разными углами, носовая и кормовая башни главного калибра легко разворачивались, стволы двенадцатидюймовых орудий задирались вверх, а потом по ревуну начиналась стрельба, слепящее пламя на миг высверкивало из стволов, палуба окутывалась едким дымом. Проходила секунда-другая, и у горизонта возле светлых пятнышек щитов вырастали белые султанчики вздыбленной воды.
Гром выстрелов больно бил по барабанным перепонкам, и после стрельбы долго побаливали уши.
Обычно адмирал Эссен руководил учениями с мостика крейсера «Рюрик», отдавая приказы командирам кораблей с помощью флажных сигналов, заставлял их отрабатывать до совершенства элементы боевой подготовки, нещадно распекал за малейшую оплошность. Иногда он посещал линейные корабли на своем белоснежном юрком катере.
В ходе учений Сергей два раза видел командующего морскими силами совсем близко. Этот грузный, медлительный с виду адмирал обладал поистине неистощимым запасом энергии и упрямства. Он часами не покидал ходового мостика, отказывался от обеда в кают-компании, ограничиваясь чаем, который приносили ему вестовые. Когда начинались стрельбы, адмирал подносил к выцветшим голубым глазам тяжелый морской бинокль и замирал, ожидая попадания. Если снаряды один за другим шли мимо цели, лицо Эссена багровело, седая бородка нервно подрагивала, и он цедил сквозь зубы забористые ругательства, от которых вытягивались и каменели лица стоявших на мостике офицеров. При удачных попаданиях открыто радовался, не скупился на поощрения.
Однажды, когда носовая башня со второго выстрела накрыла мишень, Эссен оторвал от глаз бинокль, сказал громко (Сергей, стоявший под мостиком, слышал каждое слово), что именно так всем морякам следует относиться к своему делу. Он попросил пригласить к нему после стрельб лейтенанта Затурского для выражения личной благодарности, а всему расчету предоставить вне очереди увольнение на берег и выдать по рублю из своих личных средств.
Услышав это, Сергей был обрадован — ему и Недведкину никак не удавалось встретиться с унтер-офицером Ярускиным на берегу, потому что увольнения, как назло, не совпадали, а им крайне нужно было в следующий раз очутиться на берегу вместе — предстояло провести первое после гельсингфорсских арестов нелегальное собрание. Только бы до прихода в Ревель самому не нарваться на дисциплинарное взыскание.
А получить замечание, попасть в разряд штрафованных можно было в любой момент. В матросской жизни, известное дело, не довернешься — бьют и перевернешься — бьют… Старший офицер корабля Миштовт наводил своими мерами такой порядок, что матросов бросало в дрожь от одного только его имени. Даже офицерам непонятно было его особое рвение. До поры до времени Миштовт, как и командир корабля, обязан был хранить в тайне приближающийся визит монарха на корабль. Но оба они и не подозревали даже, что тайна эта благодаря дыре в переборке стала уже достоянием нескольких матросов, среди которых был и матрос второй статьи Краухов.
В отличие от многих на корабле Сергей прекрасно понимал, чем вызвано небывалое рвение старшего офицера. Следовало быть особенно осторожным, чтобы не нарваться на взыскание.
У Миштовта была скверная привычка подойти со спины к работающему матросу так, чтобы тот не видел его, и молча наблюдать. Совсем недавно — на второй или третий день после урагана — Сергей сам увидел, как запросто может придраться Миштовт к матросу.
Это было во время утренней приборки.
— Тебе что поручено делать, голубчик? — спокойно, почти ласково спросил Миштовт.
— Так что, медяшку драить, вашскородь!
— А как драить?
— Чтобы до полного блеска, вашскородь!
— Значит, до полного? А это у тебя что, голубчик? — старший офицер тыкал пальцем в маленькое тусклое пятнышко. — Отчего здесь полного блеска не вижу?
— Тряпочка загрязнилась, вашскородь, не извольте беспокоиться, мигом новую приволоку.
— Вот-вот, сходи, голубчик, за тряпкой, а ротному скажешь, чтобы он тебя после обеда на час под ружье поставил.
— Слушаюсь, вашскородь, — упавшим голосом отозвался матрос.
— Вот и ступай.
Но не успел Силантьев отойти на несколько шагов, как старший офицер остановил его, подозвал и таким же ровным бесстрастным голосом спросил:
— Ты, голубчик, приказание понял?
— Так точно!
— Почему же тогда шагом, а не бегом исполняешь:
— Виноват, вашскородь!
— Ну, вот видишь, сам понимаешь, что виноват. Скажи ротному, чтобы на два часа под ружье поставил.
И в тот же день после обеда, когда другие матросы отдыхали, комендор Силантьев в полной выкладке, с тяжелыми подсумками, куда вместо патронов был насыпан песок, с таким же тяжелым от песка ранцем на спине, с винтовкой в застывшей, одеревеневшей руке неподвижно стоял под жарким июньским солнцем на верхней палубе. На матросском жаргоне это называлось «стрелять рябчиков». Рядом с Силантьевым в такой же неподвижности стояли еще двое наказанных. Передвинуть затекшую ногу или шевельнуть рукой они не могли — за это нарушение наказанный уже мог угодить в карцер, на хлеб и воду.
Когда отдохнувших после обеда матросов снова развели по работам, отстоявшего два часа под ружьем Силантьева опять направили в паре с Крауховым подкрашивать дверцы щитков электропитания. Силантьев подошел к ведерку с разведенным суриком, макнул кисть в краску и, ни к кому не обращаясь, не разжимая сцепленных зубов, пробормотал:
— Сука подлая!
Было в его голосе столько ненависти, что Сергей даже вздрогнул, он поспешно ткнул комендора в бок, сказал предостерегающе:
— Но-но! Не кипятись понапрасну…
А еще два дня спустя, когда за хорошую стрельбу Эссен велел дать всему расчету внеочередное увольнение, Сергей подумал, что, пожалуй, надо будет взять на нелегальное собрание и Силантьева. Парень свой, рабочий, не подведет. Правда, горяч маленько, да ведь и сам Сергей спокойствием не отличается и лишь с большим трудом сдерживается в подобных случаях… А Силантьева надо обязательно взять с собой.
На корабле уже было известно, что бригада из района Гангэ идет на несколько дней в Ревель. Нужно было заранее договориться с надежными людьми о встрече в Кадриорге.