Исход Рагнарёка

Волков Влад

– Скорее! Скорее! Мрак не оставит ничего! Он уже пожрал города по пути! – заявляла слепая Кассандра, стоя на площади и рискуя быть попросту сбитой с ног из-за творящейся суеты.

Со всех сторон мимо неё мчались люди, да и не только люди. Гоблины, крысолюды – те, кто перебрался жить в Лонгшир и не участвовал в войне за свои прежние племена и народы. Слышалось ржание переполошившихся лошадей, скрип колёс, панические крики. Жители сталкивались в беготне, указывали на густую чёрную тучу, приближавшуюся к городу, сшибали друг друга с ног, иногда влетая в заборы, в деревья, с которых падали спелые плоды, но никто не спешил ни подбирать их, ни бросаться на помощь споткнувшимся. Даже стражники были обескуражены,

вертели головами у перекрёстков и не знали, что им сейчас делать.

Кажется, что-то даже загорелось в суматохе, так как ушей девочки достигали вопли «Туши! Туши! Неси вёдра!». Не было лишь колокольного звона, как в других местах по пути сюда. В Зайне не строили колокольни, да металла на отлив здесь не водилось.

Дерево, камень и глина были основными материалами в строительстве, декоре, изготовлении разной мебели. Каменные подсвечники, глиняные лампады и посуда, тростниковые изгороди… Металлически изделия типа какой-нибудь кочерги, столовых приборов или подков, конечно, тоже водились, завозимые в город торговцами, но в весьма скудном количестве.

Даже кузница на весь город была всего одна, да и кузнеца оттуда как раз забрали в войска. Остались лишь два молодых парня-ученика лет двадцати, выручавшие горожан, если лопнул обод на бочке, треснула или затупилась коса, срочно понадобились гвозди или кухонные ножи.

– Тьма наступает! Тьма скоро накроет весь город! – заявляла Кассандра под аритмичный топот ног всех спешащих вокруг, напоминавший какое-то шаманское ритуальное перестукивание и похлопывание.

– Слушайте её! – к Кассандре со спины подошёл Ильдар, засияв рубиновым навершием своего посоха из красного дерева.

Луч, посланный им ввысь, был ярким и мерцающим, искрил с особой пульсацией звука, заставляя обратить на себя внимание этим своеобразным скрежетом и «завыванием». Паники вокруг, однако, только прибавилось. Многие уже схватили свои пожитки, погрузили или же несли при себе, а другие лишь вытаскивали сундуки на цепях или держали за округлые ручки. Таких приходилось обходить, а навстречу уже двигались другие потоки спасающейся толпы. В итоге все мешались друг другу, толкались, ругались, кричали. Выли собаки, плакали дети, а горожане всё стремились убраться подальше.

Чем лучше и чётче было видать приближающийся с юго-запада колоссальный сгусток тёмной энергии, тем всё более пугающей представала в глазах паникующих горожан его форма. Туловище напоминало гигантского скорпиона с несколькими вздёрнутыми хвостами, за спиной расстилались перепончатые крылья, торс походил на звериный, а голова с обилием широких рогов напоминала нечто среднее между черепом дракона и черепом волка.

Вероятно, если б Бальтазар когда-либо видел Гарма – бело-серебристого дракона с мордой, больше похожей на представителя псовых, этакую помесь рептилии и явных волчьих черт во внешности, – он бы вдохновился им. Но данный зверь тьмы был соткан исключительно фантазией самого некроманта.

– Вот вы, лорд Кроненгард, человек-маятник, туда-сюда мотаетесь, – проговорил Бальтазару барон Самеди, с важным видом двигаясь рядом, опираясь на тросточку и ведя армию живых мертвецов по землям Лонгшира на пару с чернокнижником.

– Провёл меня проклятый старик-священник. Натравил на Империю, а Люцию спрятал не там. Хитрец, хитрый лис, каких поискать, – процедил ему недовольный некромант, уверенно шагая вперёд.

– У меня это вызвало бы уважение, – подметил Самеди, двигаясь в ногу рядом. – Слабый противник заставляет нас лишь тратить силы впустую. Сильный же заставляет нас думать, обогащает и делает самих нас мудрее, хитрее… Во времена Второй Войны Богов мы с Папой Ведо воевали против богов севера. Хеймдалль тогда дождался, пока войска Таскарии взойдут на радужный мост… и переместил его в Преисподнюю. Демоны всех растерзали безжалостно,

а я даже не видел смысла поднять их в качестве нежити. Сколько не трать силы – разорвут на куски вновь и вновь. Я был восхищён планом Хеймдалля. Но когда он попытался провернуть то же самое со вторым ледяным мостом, обрушив его, когда большая часть армии была на нём, я уже был готов. Армия представляла собой просто иллюзию. Настоящие войска шли по тоннелям из Урда, потому что Фудзин заключил союз с орками.

– Славные были времена? – покосился на него Бальтазар.

– Отнюдь, лорд Кроненгард, – манерно покачал головой барон. – Я предпочитаю веселье и танцы, а не кровопролитие. Я бог смерти, но не войны. Праздники, выпивка, сладострастие – вот мой удел.

– Не понимаю, как одновременно можно быть богом секса и смерти, – проворчал некромант.

– Смертным и не дано понять. А уж бог смерти, как никто другой, лучше всего знает, чем ценна жизнь! Удовольствиями, лорд Кроненгард, удовольствиями! – улыбался Самеди. – Ешьте и пейте, танцуйте, пляшите! Целуйтесь и кувыркайтесь в постели! Ищите в жизни удовольствий, ведь только плоть способна ощутить их в полной мере. Зачем, по-вашему, обитавшие в виде бесформенных сгустков энергии духи типа меня захотели обрести форму и тело? Материальные удовольствия сильнее духовных.

– Не сообщили мне ничего нового, – проворчал Бальтазар. – Даже в Фуртхёгге наслышаны о пирах Диониса и любовных приключениях Зевса.

– Есть сущности, питающиеся эмоциями, звуком, печалью, но это совершенно иное, – сообщил темнокожий барон. – Это не сравнится с пиром в обилии вкуснейших блюд, с выпивкой, с курительными смесями. Жизнь коротка, зачем тратить её на страдание, если можно потратить на удовольствие? Цените то, что имеете! Главное, меру знать, ведь праздник лишь тогда праздник, когда это редкий островок средь потоков привычной рутины. Делу время – потехе час. Но час этот должен быть именно тем, ради чего затевалось всё остальное. Важно лишь помнить, что смысл соития не только в экстазе, но и в рождении детей, которых нужно ещё воспитывать и растить, а не валяться пьяным, не просыхая, пока они сами встают на ноги. Чревоугодствуйте в праздник, но держите себя в руках в дни обыденные. Лишь тогда удастся насладиться сполна и ощутить этот вкус мирских радостей.

– Я наконец понял, зачем вы мне помогаете и участвуете во всём этом, – кивнул сам себе, глядя вперёд, некромант. – После войны будет греметь праздник победы. Даже не важно, какой из сторон. Вы не дадите Локи разрушить мир, по крайней мере, усиленно там с Мокошью, Гором и всей остальной божьей шушерой попытаетесь этого не допустить. А потом получите свой праздник. Ежегодное чествование и для себя, как ещё и бога смерти, разные тризны памяти павших.

– Вы умны, лорд Кроненгард, но как же вы не любите богов, – усмехнулся Самеди.

– А они меня любят? Меня родили, лишь чтобы отдать в жертву Молоху. Бог огня унял сильную лихорадку у моей матери, когда отец пообещал отдать первенца на его седьмой День Рождения. Где были добрые боги, барон? – оскалившись, повернул голову и поглядел на рослого собеседника снизу вверх Бальтазар. – Асклепий, что там среди вас заседает…

– Он ведь не вездесущ, – со вздохом, неторопливо и без особых эмоций произнёс темнокожий барон. – Многие божества исцеления погибли в Первой и Второй войнах, лорд Кроненгард. Не было никого в той области Фуртхёгга, где молился за вашу будущую мать ваш отец. Вы слишком много хотите от нас. Исцеляй мы каждого, за кого просят, мы обратились бы какими-то бесами на побегушках у смертных. Пусть демонологи с плетью заклинают инфернальных духов на помощь, боги же никому ничего не должны. И если кто-то решает проявить свою благосклонность сегодня, это не значит, что завтра он не решит обратить свой гнев, если вдруг его разозлить.