Исход. Том 2
Шрифт:
Брэд Китчнер, казавшийся бледным, беспокойным и немного смешным в костюме и галстуке, забыл все заранее подготовленные слова, перепутал фразы, но все-таки сказал, что, как они надеются, электричество появится второго или третьего сентября. Это сообщение было встречено таким шквалом одобрения, что он смог даже достойно сойти со сцены.
Следующим выступал Чед Норрис, и позже Стью сказал Франни, что у Чеда правильный подход к вещам: то, как они хоронят мертвых, — вполне приятно, никто не сможет чувствовать себя хорошо, пока этого не будет сделано, и жизнь сможет продолжаться дальше, а если они закончат
Когда Норрис сошел с трибуны, его место занял Ральф Брентнер. Он сообщил, что у них наконец-то появился врач. Джордж Ричардсон встал (бурные аплодисменты; Ричардсон попытался успокоить присутствующих знаком, и аплодисменты перешли в возгласы приветствий), а затем сообщил, что, насколько ему известно, через пару дней к ним прибудет еще человек шестьдесят.
— Повестка дня исчерпана, — сказал Стью. Он посмотрел поверх голов собравшихся. — Мне бы хотелось, чтобы Сэнди Дю Чинз вышла сюда и сказала, сколько же нас. Кроме того, есть ли еще вопросы, которые следует решить сегодня?
Стью ждал. Он заметил напряженные лица Глена и Сьюзен, Ларри, Ника и, конечно, Франни. Если кто-нибудь захочет поднять вопрос о Флегге, спросить, что Комитет предпринимает в этом направлении, то сделает это именно сейчас. Но было тихо. Секунд через пятнадцать Стью предоставил слово Сэнди, она и закончила собрание. Когда люди начали выходить, Стью подумал: «Что ж, мы снова избежали этого». Несколько человек подошли поздравить его после собрания, одним из них был вновь прибывший доктор.
— Вы отлично справляетесь, начальник, — сказал Ричардсон, и Стью даже оглянулся, чтобы посмотреть, к кому обращается Ричардсон. Затем он понял, и внезапно его охватил страх. Законник? Да он же самозванец. «Год, — сказал он себе. — Всего лишь год, и не больше». Но он все равно испытывал страх.
Стью, Франни, Сьюзен и Ник вместе возвращались в центр города. Их обгоняли, мирно переговариваясь, спешащие домой люди. Время приближалось к полуночи.
— Прохладно, — поежилась Франни. — Надо было надеть хотя бы свитер.
Ник кивнул. Ему тоже было зябко. Вечера в Боулдере всегда были прохладными, сейчас было не больше пятнадцати градусов. Это послужило напоминанием, что это странное, ужасное лето близится к концу. Уже не раз он испытывал сожаление, что Бог матушки Абигайль или Дух, или чем бы это ни было, не избрал для своих дел Майами или Новый Орлеан. Но тогда это не было бы мудрым решением. Высокая влажность, дожди… и множество тел. В Боулдере, по крайней мере, пока сухо.
— Они чуть душу не вытрясли из меня, требуя включить Судью в комитет, — сказал Стью. — Мы обязаны были предвидеть это.
Франни кивнула, а Ник быстро набросал в своем блокноте: «Конечно. Люди
— Ты думаешь, они начнут что-то подозревать, Ник? — спросил Стью.
Ник, кивнув, написал: «Люди начнут задумываться, а не подались ли они на запад. По-настоящему».
Пока все размышляли над этим, Ник достал спички и поджег исписанный лист.
— Вот так проблема, — наконец произнес Стью. — Ты Действительно так считаешь?
— Конечно, Ник прав, — глухо ответила за него Сьюзен. — А что же им еще думать? Что судья Фаррис отправился в горы, чтобы взобраться на самую высокую вершину?
— Нам еще повезло, что сегодня мы обошлись без продолжительной дискуссии насчет того, что происходит на Западе, — заметила Франни.
Ник написал: «Конечно, повезло. В следующий раз нам следует все обдумать на шаг вперед. Вот почему следовало бы отложить следующее городское собрание. Может быть, недели на три. Скажем, на 15 сентября».
— Мы сможем это сделать, если Брэду удастся пустить электростанцию, — сказала Сьюзен.
— Думаю, он сделает это, — ответил Стью.
— Я пойду домой. — Сьюзен остановилась. — Завтра очень важный день. Дайана уходит. Я отправлюсь с ней до Колорадо-Спрингс.
— Ты думаешь, это безопасно, Сью? — спросила Франни.
Девушка пожала плечами:
— Более безопасно для нее, чем для меня.
— Как она отнеслась к этому? — спросила ее Франни.
— Видишь ли, Дайана чудная девчонка. В колледже она была просто сорванцом. Увлекалась теннисом и плаваньем, хотя и в других видах спорта была хороша. Поступив в какой-то маленький колледж в Джорджии, первые два года обучения она продолжала встречаться со своим школьным приятелем. Такой огромный верзила в кожаной куртке типа «я Тарзан, а ты Джейн, так что убирайся на кухню греметь тарелками». Затем она посетила несколько собраний Общества женского самосознания со своей подружкой по комнате, этакой свободомыслящей девицей.
— И в результате оказалась большей либералкой, чем ее товарка, — продолжила Франни.
— Сначала либералкой, затем лесбиянкой, — заключила Сьюзен.
Стью замер, будто громом пораженный. Франни с настороженным удивлением посмотрела на него:
— Пойдем, пойдем, дорогой.
— Одновременно с этим она бросила вызов своему троглодиту, — продолжала свой рассказ Сьюзен. — Это так взбесило его, что он явился к ней с пистолетом. Дайана разоружила его. По ее словам, это стало поворотным моментом всей ее жизни. Дайана сказала мне, что всегда знала, насколько она сильнее и проворнее его. Она понимала это умом. Но теперь знает это и физически.
— Значит, она ненавидит мужчин? — спросил Стью, внимательно глядя на Сьюзен.
Та покачала головой:
— Теперь она бисексуалка.
— Би? — с сомнением в голосе переспросил Стью.
— Она получает удовольствие от общения с обоими полами, Стюарт. Надеюсь, ты не станешь настаивать на введении закона о сексуальных меньшинствах.
— У меня и без того достаточно проблем, не хватает еще выяснений, кто с кем спит, — пробормотал Стью, и все рассмеялись. — Я спросил только потому, что не хочу, чтобы кто-то шел на это дело, как крестоносец. Нам там нужны глаза, а не тайные убийцы. Это работа для ласки, но не для льва.