«Искал не злата, не честей»
Шрифт:
Царей потомок, Меценат,
Мой покровитель стародавный!
Флиртующие стихотворные сентенции, предназначенные быть, друг для друга, сочетаясь в нескончаемых вариациях смысловых совпадений. Строки поэта пропитаны будоражащими эмоциями, потому они яркие и выразительные, изумительные, влезают в самые отдаленные уголки души. В них и язык, и душа, и свобода. В них – «Привилегия Феникса» – всегда возрождаться и обновляться, тема вечно возрождающейся жизни, торжествующей любви. В них истоки, откуда берут начало ручейки душевной
Поэзия, которая говорить на языке любви к миру и играет только на одной лире – добродетельной.
Оттуда, из этих поэтических тропарей – мечты и дерзания, романтичность и наивность, вдохновение и пылкая страсть. Прозрачные – как южная ночь после восхода луны. Яркие – как вишневые сады, овеянные первой оттепелью. Обволакивающие негой – как восточная музыка. Красивые и нежные – как цвет черемухи по весне. Мучительно томительные – как предчувствие и неразгаданный намек перед вратами во взрослую жизнь:
Я думал, сердце позабыло
Способность легкую страдать,
Я говорил: тому, что было,
Уж не бывать! уж не бывать!
Прошли восторги, и печали,
И легковерные мечты…
Но вот опять затрепетали
Пред мощной властью красоты.
Переосмысления, развороты, опыт и интуиция, экспозиции размышлений выстроены по аналогии с барокко, подобно Караваджо, выхватывают издалека лица и объекты, заливают ярким светом. Они вплотную придвинуты к читателю, глубоко и поэтично прочувствованы, в них естественное жизнеутверждающее бытие: суровая красота и трогательная нежность, подчеркнутая монументальность и пластическая, на уровне тактильного, ощутимость.
Цельно и вкусно. Глубоко и внезапно. Ярко и жизненно. Резко и четко. Будто снимаются все оттенки мира с флейты Аполлона
Это не «проприированная любовь», не горечь обманчивого забвения, не страсть собственника, не материальное, не расчетливое алчное. Не пустоцвет и не пустозвон, а «лен, елеем осыпанный» (Пушкин) Поэзия, которая не поносит и не хулит. Поэтика, над которой не тяготит вечное бедствие истории, «Толозское золото Сервилия», а рожденная под явным впечатлением красоты родного края, с его тростниками, болотцами, осокой у воды и серебристыми туманами, белоствольными березами на фоне холмистой гряди и вечереющего сизого июльского неба:
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия
Ты словно въявь видишь нежные ромашковые поля, чистейшие родники и голубые озера, прелестные березовые и сказочные хвойные леса, снегов пушистых ковры – и вкупе с яркой последождевой радугой и соловьев звонкой трелью равно с поэтами очарован дивной природной красотой
Собственная искренняя воля поэта, ничего общего не имеющая с бунтарским стремлением к сомнительному и скверному, разрушительному. Простота мудреца, знающего о возможности
И когда Иисус является одновременно и Божеством, которому возносится Жертва, и самой Жертвой, приносимой за грехи мира, и Архиереем (жрецом), приносящим Жертву.
Писал Пушкин:
Забыв и рощу, и свободу,
Невольный чижик надо мной
Зерно клюет и брызжет воду,
И песнью тешится живой.
Уверяю тебя, читателя Пушкина, ты приобретешь столь замечательное познание в области природы и человека, истории, культуры и языка своего народа, которым говорит само величество Время, что оно причинит тебе величайшее удовольствие. Возврат ценностей, растоптанных в крошево, ибо в поэзии Пушкина всегда баланс, гармония – будущее уравновешивается прошлым!
«Память– великая духовная культура народа, которую мы собираем по крохам, и через нее раскрывается перед нами тысячелетняя история народа». – А. Н. Толстой.
Пушкин строит свои индивидуальные композиции, создает торжественный и простой лирический колорит, выводя его из многообразии жизненных проявлений, как авангардных, так и периферийных, выделяет фон событий, едва ли не до мегавзрыва, или приглушает его и делает почти нейтральным – во всем этом проявляется с полной силой зрелое мастерство поэта , в нем нет словесной небрежности и диссонансов, навязчивости и неуместности, раздражающих ум и чувства, все размеренно, имеет свое конкретное место в композиционной структуре, точно согласовано с анатомией жизни, мастерски моделировано, обыграно словом, интонацией.
Прибавим к этому воображамый срез, усиливающий магнетическое восприятие Поэта – стол с книгами, чернильницей и бумагами, на которой, задумавшись, собирается писать мирской человек, землянин…но с переложением на божественный клавир. Поэзия Пушкина суть одушевленные предметы, во всех его строках трепещет, дышит плоть жизни, сдержанно и неброско проявляется подлинная душа, одухотворенность, мужество. Как бы рядом с нами, – фолиант с изысканными цветными миниатюрами, которые переливаются, играют в складках истории перламутровыми нотами. Он – рядом с Державиным по благородству и грации выражений, по той же строгости и конкретике очертаний. Ему – родня Лермонтов по впечатлительности душевной:
Таков поэт: чуть мысль блеснет,
Как он пером своим прольет
Всю душу: звуком громкой лиры
Чарует свет, и в тишине
Поет, забывшись в райском сне.
Вас, вас! Души его кумиры…
– Лермонтов
Если твое сердце открыто познанию, добру и любви – это твои стихи; светлые, поднимающие человека, дающие силу. В них проявляются самые тонкие и неуловимые движения твоей собственной души.
В них – и глубокая мудрость человечества: в минуты тягостных раздумий и раздирающих душу сомнений – как поступить и что сделать – среди мирской суеты, открыв страницы Пушкина, ты получишь и ответы и тот самый, теплый душевный настрой, в комфорте зеленого домашнего абажура наслаждаясь полюбившимися текстами. И консервативная сфера бытия, каковым является чтение, вдруг откроется тебе в ином мерцании, точно магия…, и ты перестанешь думать о подошвах, ибо у тебя начнут расти крылья за плечами…