Искатель, 1961 №6
Шрифт:
Уже через несколько дней наш опыт вышел далеко за стены лаборатории: хвостовая часть установки была помещена на другом конце города. При этом в схему включили дополнительное устройство для направленной передачи атомов в магнитном поле без проводников: оборудовали станцию приема.
Кроме того, Гелоу, который возглавил все работы, увеличил мощность силовых полей и расширил габариты камер.
После переоборудования мы сразу же стали передавать на расстояние пятнадцати миль сначала мелкие физические тела, а потом большие: письменный стол начальника лаборатории, шкаф для книг и, наконец,
Все шло благополучно, и практические результаты открытия не оставляли сомнений.
И вот наступил канун того рокового дня, когда мистер Скоундрэл должен был выступить перед своими избирателями в деловом клубе города Ныо-Генкса.
Именно в это утро он и принял решение предстать перед своими избирателями, как новый Феникс и без помощи обычных средств транспорта.
Уже днем в Нью-Генке был отправлен специальный поезд с хвостовой приемной установкой.
Весь день радиостанции оповещали мир о предстоящей сенсации: мистер Скоундрэл обещал своим избирателям предстать перед ними в Нью-Генксе, преодолев тысячекилометровое расстояние между городами со скоростью света.
В столице и в Нью-Генксе должны были присутствовать две свидетельские комиссии из представителей научных кругов и Прессы. Кроме того, пригласили представителей церкви и городских властей обоих городов.
Наутро весь квартал, где находилась лаборатория, увесили флагами и оцепили специальными отрядами полиции. В воздухе кружили вертолеты с телепередатчиками и детективами.
В главном операционном зале мигали многочисленные разноцветные сигнальные лампочки. Шли непрерывные репетиции предстоящего сенсационного опыта.
Мы с Джонни чертовски устали за эти дни, и о нас на время забыли, как забывают о тех слугах, которые сервировали стол для торжественного банкета.
Вообще вся слава должна была достаться директору-президенту и профессору Гелоу.
Ровно в пять к зданию лаборатории подкатил блестящий трехсотсильный лимузин директора, окруженный эскортом мотоциклистов.
Мистер Скоундрэл был облачен в безукоризненный смокинг, и его лакированный ботинок прямо из автомобиля ступил на бархатную дорожку, проложенную к подъезду. Мистер Скоундрэл проследовал сквозь живой коридор людей вплоть до великолепного кресла, установленного под поднятым прозрачным колпаком отправной установки.
Я все это видел собственными глазами, сопровождая директора-президента как техник-оператор.
— Скажите им что-нибудь, мистер Скоундрэл! — обратился наш профессор к патрону, показывая жестом руки в сторону представителей прессы.
— Джентльмены! — Директор приподнял свой цилиндр. — Вы присутствуете при величайшем событии нашего века. Я намерен показать вам и своим избирателям, что для современной науки не существует преград в пространстве и времени. То, что вы увидите сейчас, по праву может быть названо чудом. Возьмите же хронометры и засвидетельствуйте человечеству то, что увидят ваши глаза. Я кончил!
Это был последний, исполненный мужественного достоинства монолог нашего директора.
Он быстро взошел на площадку и сел в кресло, положив ногу на ногу. Прозрачный колпак опустился, и тотчас
Установку включил сам профессор Гелоу, а мы с Джонни только следили за работой приборов, регулируя напряжение в отдельных узлах.
Мистер Скоундрэл был виден как на ладони, и на него мгновенно были направлены десятки фото- и телеобъективов. Он же сидел совершенно неподвижно, с чуть надменной усмешкой на тонких губах.
Но вот вспыхнула рубиновая лампа, и тотчас же щелкнули секундомеры.
Одна-две секунды, и мистер Скоундрэл бесследно растаял в пространстве.
И вдруг раздался оглушительный, как пушечный выстрел, грохот, ослепительно вспыхнули и погасли сигнальные лампы. Через мгновение включилась аварийная станция. Мы бросились к приборам. Короткий осмотр выяснил, что сгорели все предохранители, а вместе с ними и головной трансформатор. Виновником оказался грозовой разряд, который словно намеренно попал в цель. Ликвидация аварии потребовала не больше двадцати минут.
Собственно, скандал уже начался, но все узнали о нем немного позже.
Я забыл вам сказать, что оба конечных пункта, головной и хвостовой, вели непрерывные переговоры по селектору, и спустя минуту после грозового разряда в рупоре микрофона раздался голос главного оператора из Нью-Генкса:
— Хэлло! Какого черта вы медлите с «начинкой»? Под колпаком только «обертка», то бишь я хотел сказать — костюм и детали туалета!
Сначала никто ничего не понял, и все с недоумением Повернулись к рупору.
— Говорит Нью-Генкс! Что случилось, джентльмены? До сих пор не появилась телесная часть господина директора!..
Мне было жаль старого профессора — он стоял бледный и беспомощно глядел на приборный щит.
Шло время, была проверена вся цепь, но ничто не помогло — плоть мистера Скоундрэла рассеялась где-то в пространстве, оставив в хвостовой камере только предметы его изысканного туалета. При этом все вещи занимали такое пространственное положение, что казались надетыми на человеческое тело — их удерживали на месте невидимые магнитные силы.
Картинка: прозрачный колпак, под которым на удобном стуле сидят смокинг и брюки; сверху над пустым воротом рубашки реет цилиндр, а под ним, чуть ниже, монокль и, наконец, еще ниже — две пластмассовые челюсти.
Да, мистер Скоундрэл здорово увлекался политикой, и она-то его сгубила!
Конечно, эту скверную историю использовал его конкурент из оппозиционной партии: он сразу же захватил инициативу, утверждая, что вся выставка готового платья, представленная в хвостовой камере, не больше, чем предвыборный жульнический фокус и что директор затеял его с целью привлечь к нему внимание, а затем смылся и увез в Европу все дивиденды фирмы…