Искатель, 1998 №7
Шрифт:
Отбой. Новый сигнал. Мама.
— Натанчик, если сможешь, забери меня в конце недели. («Смогу, — подумал Натаниэль. — В конце недели — это опять одалживать машину. Алекс, в конце концов, пошлет меня. И будет прав».) Тут все хорошо. Ты сегодня обедал? Я убеждена, что нет. Целую.
Отбой. Снова Габи.
— Извини, что звоню опять, но Офра сказала, будто ты обещал что-то выяснить насчет работы для меня. Еще раз извини, это я просто напоминаю на всякий случай. Пока.
Действительно, как же он забыл? Натаниэль отставил чашку, набрал номер лаборатории Давида, глянув на всякий случай на часы. Начало девятого.
Услыхав голос друга, сказал:
— Привет, Дуду, мне передавали, что ты звонил. Как дела, что слышно?
Гофман обрадовался:
— Натаниэль? Очень кстати. В общем, все нормально, я тебя разыскивал для одной консультации.
— Весь внимание, — сказал Натаниэль.
— Послушай, Лея решила навестить родственников в Москве. Сам понимаешь, двадцать лет не виделись. И вот я хотел с тобой посоветоваться. Как там сейчас?
Лея была женой Давида, приехавшей в Израиль из Союза, как и Натаниэль, двадцать лет назад.
— В Москве? — Натаниэль задумался. — Черт его знает, Давид. Рассказывают по-разному.
— Но ты же имеешь дело с только прибывшими.
— Так-то оно так, но, знаешь, мой контингент все-таки специфический. Собственно, в чем проблема?
— Ее могут не выпустить обратно? — спросил Давид, зачем-то понизив голос. — Как ты думаешь?
Натаниэль рассмеялся:
— Ну, нет, такого, конечно, не произойдет. А в остальном — думаю, нужно просто быть осторожной. Как, впрочем, в любом другом незнакомом городе.
— Да? — В голосе Гофмана послышалось сомнение. — А антисемиты?
— Антисемиты? — озадаченно переспросил Розовски. — Вот как-то не задумывался… По-моему, они мало интересуются израильтянами. Они выискивают скрытых евреев среди своих. Насколько я помню репортажи о визите Ицхака Рабина в Москву, тамошние антисемиты вообще на него не прореагировали. С их точки зрения, истинными сионистами являются, например, Ельцин и Гайдар, а вовсе не Рабин. С тем же успехом наш премьер мог оказаться французом.
Гофман некоторое время обдумывал услышанное.
— Ты ничего не путаешь? — осторожно спросил он. — Насчет сиониста Ельцина и француза Рабина?
— Нет, я не путаю. Это у них там, по-моему, в мозгах все перепуталось. Так что не волнуйся: на Лею будут реагировать, думаю, как на какую-нибудь, скажем, француженку.
— Ясно… — Гофман вздохнул. — Все равно я буду волноваться… А я тебе зачем понадобился? Я звонил тебе на службу, мне секретарь сказала.
— Видишь ли, у меня есть стажер, хороший парень, зовут Габриэль Гольдберг. Он хочет от нас уходить, и я его понимаю: что за работа для парня — выслеживать чужих жен и вороватых продавцов. К тому же он должен готовиться к психотесту. Собирается поступать в университет. У тебя ничего подходящего нет?
— Есть, — сразу же ответил Гофман. — Мне в лабораторию нужен еще один лаборант. Пусть завтра же приезжает.
— Спасибо, я ему так и передам. Пока, Давид, приезжайте вместе с Леей. Буду рад. — Он положил трубку, вернулся к письменному столу и вновь обратился к документам.
Собственно, ничего принципиально нового, по сравнению с тем, что уже было известно, в них не было. Страховой полис, подробная — относительно — биография Ари Розенфельда, акт медицинского заключения о смерти — копия — и еще несколько малозначащих бумажек. Больше ничего
Он прошел на кухню, открыл холодильник. Приготовил себе несколько бутербродов, налил чашку цветочного чая и собрался было поужинать, когда раздалась мелодичная трель дверного звонка.
— О, черт… — простонал Розовски. — Я смогу наконец поработать или нет?!
На пороге стоял Алекс Маркин. Увидев не очень довольное лицо шефа, он виновато улыбнулся:
— Извини, Натан, ты, наверное, хотел отдохнуть, но я…
— Ничего, все в порядке, — прервал его Розовски. — Просто у меня болит голова. Проходи, я же сам тебе приказал. Какой может быть отдых? Отдыхать на том свете будем. Надеюсь, нескоро. Проходи. Я как раз собирался ужинать, поужинаем вместе.
— Спасибо, я не голоден.
— Зато я голоден. А с начальством не спорят. Не хочешь есть — чаю выпьем. Или еще чего-нибудь. Ты как насчет пятидесяти граммов, а?
Маркин пожал плечами.
— Вот и отлично. Посиди тут, в кресле, я сейчас принесу.
Он вернулся на кухне, поставил на поднос тарелку с бутербродами и две рюмки, достал из холодильника початую бутылку «Кеглевич-Лимон».
Алекс поморщился:
— Женская водка. Сладкая и слабая.
— Чем богаты. — Натаниэль поставил поднос на журнальный столик. — В следующий раз принесешь сам. И запомни: начальство любит подношения. К начальству с пустыми руками не ходят. Тем более, вечером. Учти.
— Учту.
Розовски налил.
— Давай. Потом о делах.
Они выпили.
— Ну что? — спросил Маркин. — С чего начнем? Ты расскажешь, чем мы занимаемся на этот раз? Или я расскажу о компании «Интер»?
Розовски вздохнул.
— Давай по очереди, ладно? Сначала рассказываешь ты, а я слушаю. Потом…
— Потом наоборот, — подсказал Алекс.
Розовски покачал головой.
— Потом ты пойдешь домой, а я высплюсь. А вот завтра, возможно, рассказывать буду я. — Он сел в кресло напротив Маркина, положив ноги на низкий журнальный столик. — Выкладывай.
— Да, в общем-то ничего особенного, — начал Маркин. — Компания «Интер» существует с прошлого года. Точнее, — он вынул из кармана блокнот, заглянул в него, — точнее, с марта 1994-го. Фирма создана Ари Розенфельдом. — Он оторвался от записей, коротко взглянул на Розовски. — Это которого неделю назад нашли на вилле в Кесарии. Мертвым.
Натаниэль никак не отреагировал на эти слова.
— Ну, вот… — Алекс продолжил после небольшой паузы: — «Интер» сначала занимался поставками в Россию продуктов питания. Ну там — супы «Осем», кофе, конфеты, прочие сладости. Апельсины. Потом — банковские операции. «Интер» — соучредитель совместной российско-израильской финансовой компании «Ари». — Маркин снова оторвался от записей. — Между прочим, компания недавно обанкротилась.