Искатель. 1974. Выпуск №6
Шрифт:
— Не набрехал твой мужичок с ноготок?
— Нет. Врать ему расчета не имеется. Сами прикиньте, Епимах Андреевич. С таких лет господин Менжинский в революционерах ходит, разве станут его рядовым комиссаром держать? На образованных людей у них большая нехватка.
— Пожалуй…
— Во-во! Крепко нам надо опасаться господина Менжинского… Сколько раз он у меня из рук уходил.
— Вроде ты в своих делах был резвый.
— Умственно он перешибал, — признался Крохин. — Помню, такой случай был. Приехал к нам в те времена из Питера один политический. Фамилию запамятовал, а обличье как сейчас помню. Наследил он крепко. Целый хвост за собой
— В самый раз для Чека подходит…
— К тому и сказываю, что не может такой человек у Дзержинского на простой должности находиться… Дале, значит, так дело было. Контрольный спрашивает у служителя пристани, когда пароход на Рыбинск отходит? Эка, думаю, незадача… Ладно, решаю себе. Можем мы с тобой и до Рыбинска прокатиться, может, у вас и там сборище намечается. Взошел я чинно-благородно на пароход, по палубе похаживаю, с дамочкой для отвода глаз разговор затеял. А костромской пароход уже гудки дал и чалки убирает. Вот тут у меня промашка и вышла. На минуту я всего и глаза отвел. Не будешь же все время пялиться. В нашем деле такое тоже не полагалось. Оглянулся, а Контрольного уже нет. Я туда-сюда по палубам, а он ровно в воду канул… Потом уж я разобрался, что, когда костромской пароход отваливать стал, Контрольный туда перепрыгнул и укатил на свое собрание… Сильно тогда на меня господин ротмистр гневались… Разве думалось, что все так обернется…
— Что «все»?
— Все, Епимах Андреевич, — потерянно сказал Крохин и понурил сивую голову. — Не могу я себе такую задачку в толк взять…
Сырой блеск глаз Крохина тяжелел, и в зрачках набухало тусклое мерцание.
— Вот растолкуй ты мне, Епимах Андреевич: почему образованный господин, из благородных против законной власти пошел? Да в те времена ему глазом моргнуть, деньгами бы обсыпали. Я бы за ним не слежку вел, а на запяточках ходил, ручки целовал… А теперь вот в Чека служит, на автомобиле разъезжает. Выходит, он умнее нас оказался?
— Он умнее и есть, — ответил Ауров, насторожившись от расспросов.
«Надо уходить», — твердо решил Ауров, выслушав рассказ Крохина. Ему стало тоскливо и страшно в темной дыре со щелястой печкой, с разорванными обоями, за которыми по ночам шуршали голодные тараканы.
Ему вдруг показалось, что и Крохин может предать.
— Поговорили, и хватит. Завтра на Тверском в обед на то же место приходи.
— Приду, Епимах Андреевич… Только ноги нам надо уносить. Крест святой на том кладу, извините благодушевно. Может, мне со знакомцем на вокзале потолковать?.. Менжинского шибко опасаюсь. Он же меня в лицо может признать… Умственный господин, наперед все видит.
— «Наперед», — передразнил Ауров и сказал: — Поговори со знакомцем. Скажи, что за платой не постоим. На Брянск двинем. Там у меня надежное место есть.
— А багажик у нас, извините благодушевно, большой будет?
Ауров усмехнулся и сказал, что багаж будет пустяковый: харчи да небольшой саквояжик.
Фаддей
ГЛАВА IX
— И так и этак крутили, товарищ Менжинский… Ничего не получается, хоть тресни! Шифровал профессор математики, а меня с четвертого курса за неблагонадежность вытурили, — нервно говорил чекист, занимавшийся разгадыванием записей, найденных у профессора Вилкова.
Он был молод, и оттого, наверное, особенно бросалась в глаза его худоба. Ключицы, остро выпиравшие под выношенной гимнастеркой, темные узлы вен на тонкой шее и провалы глаз на костлявом лице, припухшие от бессонницы веки.
— Так закручено, что ни с какой стороны подступиться не можем…
Вячеслав Рудольфович слушал вздрагивающий от и внутреннего напряжения голос и думал, что Решетов измучился до предела. Когда Нифонтов пригласил его к особоуполномоченному, Решетов подумал, что будет нагоняй, внутренне взъерошился, приготовился к отпору и потому кидал резкие, отрывистые слова.
Решетову нужно было отдохнуть и выспаться. При такой работе ему следовало хорошо питаться, есть много сахара, а в столовой подавали суп с кусочками конины, пшенную размазню, политую чем-то белесым, и чай с сахарином.
— Вы успокойтесь, товарищ Решетов, — мягко сказал Вячеслав Рудольфович. — Мудрецы в древности говорили, что неудачи — это прямой путь к успехам… Все-таки ведь кое-что вам удалось сделать.
— Пустяки, товарищ Менжинский, — голос чекиста стал терять колючие, неприручаемые нотки. — Удалось установить, что единицы в записи отделяют друг от друга слова, а две единицы означают точку.
— Вот видите. Вавилонскую клинопись расшифровали при еще меньшем количестве данных.
— Над ней несколько веков бились, а вы же просите немедленно, — по инерции отпарировал Решетов.
— Да, со временем у нас действительно туговато. Наскоком в таких делах ничего не сделаешь. Надо найти принципиальный подход… Вы не полюбопытствовали, какая область математики особенно интересовала Вилкова? Ведь у каждого профессора всегда имеется свой конек.
— Как-то в голову не пришло.
— Понимаю — суматоха, спешка… Поинтересуйтесь. Если Вилков увлекался теорией множеств, у него к шифровке будет один подход, а если теорией групп — совершенно другой.
— Безусловно, Вячеслав Рудольфович, — оживился Решетов. — Если профессор занимался функциями многочленов или гиперкомплексными числами, он шифр построит определенным образом… Надо поглядеть в Румянцевской его работы… Я в университете увлекался линейными уравнениями.
— У Лаппо-Данилевского по этому вопросу есть интересные исследования.
Решетов моргнул и с откровенным удивлением уставился на Менжинского.
— Вы математикой занимались, Вячеслав Рудольфович?
— К сожалению, нет. Так, поверхностное любопытство дилетанта. Меня в ней привлекает стройность логики. Пожалуй, ни в одной области знаний не существует столь убедительных доказательств и неопровержимой взаимообусловленности причины и следствия, исходных данных и получаемого результата. Это очень помогает дисциплинировать процесс мышления… Вот управимся со срочными делами, товарищ Решетов, обязательно математикой займусь… А пока надо как можно скорее прочитать записки Вилкова. При аресте он, между прочим, хвастался, что его шифр нам не разгадать. Ваши, говорит, товарищи умеют только стрелять и махать саблями.