Искатель. 1974. Выпуск №6
Шрифт:
— Карающий меч, Щепкин, но не мясорубка. Мы отвечаем на белый террор. Убийство Володарского, Урицкого, покушение на Ленина, мятеж левых эсеров, измена Муравьева, стоившая жизни тысячам красноармейцев, мятеж фортов Красная Горка и Серая Лошадь. Недавняя бомба в Леонтьевском переулке.
Менжинский говорил, а перед глазами вдруг встало увиденное им на Украине лицо молоденького, с закушенными от немыслимой боли губами красноармейца — бандиты Зеленого живьем содрали с него кожу.
Вячеслав Рудольфович схлестнул в замок руки, сжал переплетенные пальцы. Встал,
— Дальше продолжать? — понизив голос до напряженного шепота, сказал он. — Продолжу, Щепкин… Взорванные шахты, разрушенные заводы, фабрики. Паровозы без топлива, разобранные бандитами рельсы. Разруха кругом и смерть. От пуль, от голода, от горя, от тифа, беспризорные ребятишки… Это все сверх того, что в Архангельске — англичане, в Сибири — Колчак, а под Тулой — Деникин, что с вашего благословения и с вашей помощью Ступин готовил восстание. Ударные отряды натворили бы такое, перед которым бы побледнели все россказни о Чека. «Приказ номер один», найденный у вас при обыске, сводился к известному принципу: пленных не брать и патронов не жалеть…
Щепкин ссутулился и втянул голову в плечи. Глаза оцепенело смотрели в окно.
Низкие тучи уронили первые капли осеннего промозглого дождя, и косые струйки зазмеились по окнам.
— Такова логика борьбы, Щепкин. Она никого не оставляет в стороне. Когда начинается пожар, видимо, не следует дискуссировать, чем тушить огонь. Пожар надо тушить, и мы это делаем… Цэссантэ кауза, цессат эффектус — как говорили древние. С прекращением причины прекращается и следствие. Жаль, что вы ничего не забыли, но и ничему не научились, Щепкин. Я понимаю, что вы надеялись на выступление «Московской добровольческой армии». Надежда, как говорят, хороший завтрак, но плохой ужин. Из показаний усматривается, что Ступин ни перед одним из ударных отрядов не ставил задачу вашего освобождения из Чека.
Щепкин еще больше ссутулился и нервно потер руки.
— Силы развития общества неумолимы. Они всегда сбрасывали с дороги то, что им мешало. В музей древности можно ходить на экскурсии, но жить там нельзя. Увы, Щепкин, времена, когда славу кадета можно было добыть зажигательными словами перед слушателями, убаюканными шампанским и сытным ужином, кончились. А добывать славу в классовой борьбе — дело рискованное. Здесь приходится полностью платить по счетам… Кадеты, простите, пытались всегда жать там, где не сеяли…
Щепкин вдруг напрягся, округлил глаза и хрипло выкрикнул:
— Ненавижу! Пьяное мужичье уничтожает русскую культуру. Сжигает картины только потому, что они висят в барских домах. И вы интеллигент, выпускник Петроградского университета, идете вместе с ними…
— Иду, Щепкин… А насчет картин вы сказали верно. Картины надо спасать от мужиков для них же самих. И мы это будем делать…
— Я больше вам ничего не скажу!
ГЛАВА XI
— По истории кадетской партии мои ребята уже лекции могут читать, — невесело сказал
— Это уже лишнее, Артур Христианович, — заметил Менжинский. — Невыспавшийся человек хуже соображает.
Дни проходили за днями, и все невыносимее была мысль, что шпионы, может быть, продолжают свои дела. Вдруг у них на случай провала имелся запасной канал связи с полковником Хартулари? И вот сейчас по тайным путям плывут к деникинцам секретные документы, планы и оперативные приказы. Шифрованные бумажки, которые умеют убивать.
Способ передачи шпионских сведений в общих чертах был теперь установлен. Из показаний и захваченных на обысках материалов со всей очевидностью вытекало, что между заговорщиками и деникинцами осуществлялась систематическая связь с помощью тайных курьеров вроде арестованного Мартынова и ускользнувшего войскового старшины Раздолина. Пропусками во фронтовую зону и проездными документами курьеры обеспечивались заговорщиками, окопавшимися в Высшей школе военной маскировки и артиллерийских курсов. Через линию фронта их проводили агенты полковника Хартулари и лесные бандиты, с которыми деникинская разведка имела тесные связи.
— А вот источники шпионских сведений…
— Орудуют люди, имеющие широкий доступ к нашим военным секретам, — сказал Вячеслав Рудольфович.. — С материалами, обнаруженными у Щепкина, мы познакомили товарища Гусева из Реввоенсовета. Он был поражен точностью передаваемой информации. Сведения о составе артиллерии Южного фронта расходились со сводкой Реввоенсовета всего на четыре дня и не совпадали только по калибрам орудий. Но и тут товарищ Гусев выразился примечательно: неизвестно, мол, чьи сведения ближе к истине. И быстрота получения информации. Сведения о переброске штаба Восточного фронта в город Брянск шпионами получены в тот же день, когда об этом было принято постановление Реввоенсовета. В тот же самый день!
— Надо тряхнуть военспецов в штабах. Им поверили, а они шпионажем занимаются!
— Попробуем, Артур Христианович, помыслить спокойно и логично, — перебил Менжинский горячую реплику Артузова. — Я почти убежден, что человек, доставлявший шпионскую информацию, контактировался только со Щепкиным. «Дядя Кокка» понимал, какой кус держит в руках. Кадетская болтовня насчет политических устройств не стоит и мизинца по сравнению с ценностью оперативных документов Красной Армии, которые передавались деникинцам.
— Согласен, Вячеслав Рудольфович, однако…
— Выслушайте, прошу покорнейше, меня до конца, а потом будете возражать. Я полностью принимаю мудрость, что истина рождается в споре, и предоставлю вам возможность выложить все контрдоводы… Не мог Щепкин сконтактировать такой ценный источник информации с другим каким-нибудь деятелем «Национального центра», а тем более с другой подпольной организацией.
— Не надо забывать, что кое-кто из заговорщиков ускользнул. Тихомиров, например…