Искатель. 2004. Выпуск №10
Шрифт:
– Вся машина пропахла…
– Что там?
– Криминалист снял отпечатки пальцев с корыта. А с чем сличать? Дериземли-то нет.
– Его отпечатки можно найти в доме.
Майор не ответил. И то: опять ехать в город, теперь за криминалистом, облазить дом, откатать все годные поверхности, сравнить… Что это даст? Дериземля привез труп в свой сарай. В этом мы и без отпечатков не сомневались.
– Ну, а что судмедэксперт?
– Акт вскрытия будет через неделю.
– А устно?
– Велел позвонить вечером.
Три стакана крепкого индийского чая по бодрости
– Версию самовылезания покойника отбросим, - предложил майор.
– А какую взамен?
– Его выкопали.
– Кто?
– вроде бы удивился я.
– Отвечать в порядке очереди?
– В порядке…
– Например, жена.
– Зачем?
– уже в открытую удивился я.
– В хозяйство…
– От него от живого-то толку не было.
– Тогда дед Никифор.
– Зачем?
– моя роль в этом разговоре была проще.
– Он же положил в гроб водку. Вот за ней.
– Взял бы, а зачем выкапывать тело?
– Висячий не отдавал, - усмехнулся майор от крепкого чая.
– Распили бы вместе, - пошутил и я.
– Остается версия одна: труп извлек Дериземля и спрятал у себя.
– Зачем?
– выгодная позиция спрашивать перешла опять ко мне.
– Кто-то попросил.
– Кто?
Майор не ответил, да и я споткнулся. Нам хотелось сразу выйти на виновного, но тут все зависело от правильно сформулированного вопроса. Я его сформулировал:
– Какую информацию содержит труп?
– Причину смерти.
– Значит, эта причина кого-то интересует. Кого?
– Того, кто смерть причинил, - уверенно заявил майор.
– Зачем всё-таки прятать тело?
– От того, кто причиной смерти тоже интересуется. Например, от следователя прокуратуры.
В точку: труп уволокли, когда узнали про эксгумацию. Перед самым моим приездом. Спросил я тоном неуверенным:
– Дериземля?
– Думаю, он исполнитель, за деньги, на которые купил четыре бутылки водки.
– И бросил покойника в сарае?
– Не успел спрятать.
– Тогда мы ломимся в открытую дверь, - улыбнулся я вяло.
– В какую же?
– Петр, мы вернулись к жене Висячина. На нее указала анонимка, она не ладила с мужем, она знала про эксгумацию и она односельчанка с Дериземлей.
Версии продуманы, но мы молчали, словно ждали друг от друга какого-то уточнения. Первым его сделал я:
– Петр, если Дериземля замешан да пропал, то вряд ли он жив.
– Поэтому завтра я все-таки начну прочесывать лес.
– А я возьмусь за жену Висячина.
И мы вскипятили второй чайник. От некоторого однообразия - консервы да чай - наши мысли приняли другое направление. Мы осознали, что без супа долго не протянем. Я предложил нанять старушку-повариху, но майор эту мысль зарубил, поскольку у нас не было твердого распорядка дня. Он сообщил, что знает рецепт полезного скорого и универсального блюда. Минут двадцать майор объяснял способ приготовления. Я понял, что берется самая большая кастрюля, в нее кладется все, что есть в доме, заливается водой
Писк комаров уведомил, что вечереет. Пора звонить в Бюро судебно-медицинских экспертиз. Мобильников в то время еще не было, но в «уазике» у майора имелся радиотелефон. Майор начал меня соединять. Трещало, шипело и кудахтало: то ли гроза приближалась, то ли аппаратура старая. Наконец мне удалось сообщить судмедэксперту, кто я такой и чего хочу.
– Акт вскрытия через неделю, - устало бросила она.
– Причина смерти?
– Отравление.
– Алкоголем?
– Нет.
– Я хотел сказать, каким-нибудь самогоном?
– Стрихнином.
Я помолчал недоверчиво. Не ослышался ли? Гроза приближается, аппаратура изношенная… Поэтому переспросил:
– Ошибка невозможна?
– Рябинин, стрихнин в тканях сохраняется очень долго. Какая ошибка?
12
Стрихнин… Прямо-таки средневековье.
Утром мы с майором разбежались: он на машине за курсантами, я пешочком к Висячиной. Шел и думал о бесполезности моего городского жизненного опыта, который, похоже, здесь не пригодится - в деревне иной, фантастический мир. Я встретил косяк гусей, попробовавших меня пощипать. Стайка псов увязалась за моим портфелем. Помято-понурые мужики, словно их всухую пропустили через стиральную машину, тянулись в сторону магазина. Старухи и пожилые женщины, у которых поумирали от пьянства мужья, а взрослые дети бросили их, подавшись в город.
Стрихнин… Дикость.
Несолидно веду себя. На машине бы подъехать, с участковым в мундире, с понятыми… Я шел с портфелем по деревенской улице, а информационный слушок бежал впереди меня. «К Вальке следователь топает».
Стрихнин… В зарубежных детективах цианистый калий бросали в бокал с шампанским, но в деревне не пьют шампанского. В моей же практике ничего изящнее клофелина не встречалось.
Оповещенная соседями, Висячина плечисто встретила меня на крыльце, но в комнату провела. За стол, покрытый клеенкой. Я достал бланк протокола обыска и спохватился - понятых не привел. Закон обязывает перед обыском спросить гражданина, не выдаст ли он добровольно - тогда и обыск не нужен.
– Гражданка Висячина, хранится ли у вас в доме стрихнин?
– Хранится, - мгновенно ответила она, сходила в чуланчик и поставила передо мной небольшую баночку.
От такой легкости я замешкался. Не только обыска не нужно, но, похоже, и разговора. На этой легкой волне я спросил почти весело:
– Значит, этим стрихнином мужа и отравили?
– Дурь сказали.
– А зачем в доме яд?
– Федька-то был охотником, зимой на волков ходил.
Предстояла длительная осада. Я убрал бланк протокола обыска и достал бланк протокола допроса. Висячина за моими манипуляциями следила настороженно, как больная за руками хирурга.