Искорка надежды
Шрифт:
С поисками ответов в книгах можно было немного повременить, ведь я хотела потрогать эти музейные экземпляры. Я подошла ближе, и твёрдая подошва моей обуви безжалостно нарушила тишину библиотеки. Приблизившись к винтажным вещам, я вдохнула запах книг, дерева, бумаги и горящих свечей. Затем я провела кончиками пальцев по лакированному дереву подставки глобуса — гладкое покрытие приятно охладило мою кожу. К свиткам и папирусам я боялась прикасаться, мне казалось, что они могут рассыпаться в прах.
На стене висела огромная карта этого мира. Если глобус здесь не просто для красоты, то
Перебираю ногами по ступеням и поднимаюсь на второй ярус книжных полок, их сотни, как мне найти то, что мне нужно? Только на осмотр книжных обложек уйдёт неделя. Должен же быть смотритель или просто библиотекарь? Но здесь ни одной живой души, кроме меня. Я уже была готова отпустить ситуацию и упасть на ближайший диванчик, с целью стать частью этого интерьера, как чьи-то руки обхватили меня сзади за талию, а чей-то нос уткнулся мне в волосы.
Какого чёрта!?
— Боги, малышка, я так переживал, — проговорил некто слишком слащавым голосом, который мне сразу не понравился. — Ты так меня перепугала. Я пришёл поговорить к тебе, а ты уже лежала без сознания на полу.
Интуиция подсказала, что этот мутный тип очень близко знаком с моей подменой. Я бы даже сказала, глубоко знаком.
— Руки убрал! — цежу сквозь зубы и вместо страха чувствую подступающее раздражение.
— Не можешь простить мне интрижку с Жаннет? Я ведь уже извинился. К тому же, это было несерьёзно.
А я смотрю, прошлая принцесса хранила в шкафу не только бархатные платья, а ещё и парочку скелетов. Сомнительное мне досталось «наследство».
Пытаюсь повернуться, но руки чужака не позволяют мне этого сделать.
— Повторяю в последний раз: убери руки! — говорю я незнакомцу.
Он продолжает вести себя вызывающе, и я уже готова применить силу.
— Куколка, не кипятись! — слышу я, как в его сладкий голосок пробираются гневные нотки.
Его пальцы сжимают мою талию, и я больше не могу терпеть.
— Пусти меня, или тебе же будет хуже! — говорю я громко, настолько, что эхо ещё пару секунд гуляет по помещению.
Кажется, под потолком что-то пролетело, надеюсь, это не известка.
— Изнеженная королевская дочка! Что ты мне сделаешь? Нажалуешься папеньке? Да он с тебя шкуру спустит, когда узнает, как ты его подставила, а потом женит на мне же, чтобы скрыть следы позора.
Моё терпение лопается, и я наступаю со всей силы ему
Поворачиваюсь и, не рассматривая его лица, отвешиваю звонкую пощёчину. Руку жжёт, трясу ею, пока этот герой-любовник не заметил, но тут же принимаю грозный вид (ну как грозный, как хомячок в битве за орешек), когда он поднимается.
Осматриваю его, и ничего не запоминается. Ну, ничего. Совершенно не запоминающиеся черты лица, волосы собраны в хвост, а ярко-красный наряд больше похож на сигнал светофора, чем на предмет роскоши. И что эта дура в нём нашла?
Пока он в растерянности, хватаю его за грудки. Пальцы сводит от напряжения. Парень в шоке хватает меня за ладони в попытке отцепить, но я уже успела разозлиться, поэтому, не обращая внимания, продолжаю спасать себя из этой ситуации.
— Значит так, я тебя не знаю, а ты относись ко мне и моему титулу с высшей степенью уважения. Узнаю, что ты плетёшь против меня интриги или распускаешь сплетни — твоя голова будет красоваться у меня на балконе. Уяснил?
— А такая ты мне больше нравишься, — он потянулся пальцами к моему подбородку, но я оттолкнула его, и он налетел на стеллаж с книгами.
— В твоих же интересах запомнить мои слова. Всего доброго. — Пока спускаюсь по лестнице, обматываю вокруг запястий концы рукавов.
Делаю пару дыхательных упражнений и на свежую голову ужасаюсь тому, что сделала. Откуда столько агрессии? Что творится со мной, и почему я не решила всё словесно? Интриги дворца меня ещё не коснулись, а я уже успела нажить пару врагов, которые точно спляшут польку на моих костях, предварительно их перемыв.
Где Ри? Где этот старикашка Даат? Мне нужно с ними поговорить, мне хочется уйти из этого замка, хочется вернуться домой и продолжать жить жизнью, которая мне принадлежала. Пусть священник созывает всех своих приспешников и под мерцание северного сияния отправляет туда, откуда взял.
Дыхательные упражнения не помогают справиться с дрожью. Как можно скорее выбираюсь из библиотеки, мимо меня снуют слуги, вынося засохшие цветы и неся на их место свежие.
— Ваше Высочество, — вздрагиваю от голоса служанки. Почему она не ушла? — На вас лица нет! Вы видели эту ужасную горгулью?
— Что? Нет! О чём ты вообще? — Разматываю рукава платья под неодобрительный взгляд служанки.
— Ну, горгулья, она не впускает никого в библиотеку. Её даже наш библиотекарь боится: закрылся в своих покоях и не выходит, говорит, пока её не изгонят, он и шагу не ступит туда. — Девушка говорила это с таким испугом, будто сама от неё убегала.
— И как она выглядит? — спрашиваю я, не скрывая скепсиса.
— У неё огромные глаза и зубы, а крылья как у большой летучей мыши.
— Вы её видели? — спросила я, пытаясь скрыть раздражение.
— Нет, но все во дворце говорят о ней.
— Кто все? Хотите, мы пойдём туда, и вы сами убедитесь, что никакой горгульи там нет? — Я скрестила руки и опёрлась о косяк.
Служанка упала на колени, её тело содрогалось от страха. Оглянувшись по сторонам, я заметила, что слуги косятся на нас, делая вид, что заняты работой. Да уж, затравленные люди.