Искра божья
Шрифт:
— Подумаешь, и не таких ещё в жёны берут! — с обидой возмутился де Ори. — Знаешь, сколько у моего отца оронов?
Голос у силицийца остался почти что прежним и звучал как громовой рокот из пустой бочки.
— Ты посмотри на него: только пять минут, как девица, а уже приданое готовит! — захихикал Пьетро.
Внезапно всполошившись не на шутку, Ваноццо полез проверять на месте ли самое ценное. Нащупав искомое, де Ори выдохнул и заулыбался.
— А я на кого похож? — непривычно тонким голосом поинтересовался Джулиано, с любопытством рассматривая округлые холмики, бугрящиеся под тонкой рубашкой на груди. Он попробовал дотронуться до интригующих возвышенностей,
— Хм, — жгучая брюнетка де Брамини прищурилась, обходя юношу по кругу, — в голодный год под Мальвазию пойдёт!
Воскресный день едва входил в свои права. Летнее солнце лупило с небес яростными лучами-дубинами, походя сбивая наземь некоторых особо чувствительных сеньорит; горело на медных куполах; отражалось от многочисленных распахнутых настежь окон; дробилось в цветных витражах. Горячий воздух поднимался дрожащими потоками над булыжниками улиц и форумов. Бронзовые колокола многочисленных храмов и церквей столицы Истардии слаженно призывали добрых горожан к обедне. Но голоса их почти не трогали сердца истомившихся от адского пекла контийцев. Лишь немногие оставляли блаженную прохладу своих погребов, меняя её на раскалённые сковородки улиц, чтобы после насладиться удушливыми ароматами ладана.
Три женщины, несмотря на жару закутанные в длинные плащи до самых пяток, торопливо пересекли площадь Святого Федерико. Компания учеников Майнера, чёрно-жёлтой стайкой иволг облепившая фонтан грозного Энея[95], повелителя морей, проводила их весёлым свистом и улюлюканьем. Уж слишком колоритна была троица.
— Эй, красавицы, куда путь держите? — худой голенастый крепыш у фонтана не удержался и окрикнул девушек.
— Не твоё дело, мужлан! — прогудел де Ори, входя в роль.
— Разрешите вас проводить, сеньориты? — не отставал настойчивый воспитанник маэстро Майнера.
— Порядочные девицы не знакомятся на улицах со всяким отребьем! — отрезал Пьетро, нагло виляя пышными бёдрами в суконных панталонах.
— Порядочные девицы не носят мужскую одежду! — возмутился худой малый.
Джулиано показал ему неприличный жест, и «девицы» гордо удалились с площади под свист и причмокивание весёлых «птичников»[96].
На покатом Капитолийском холме находился живописный Контийский форум. Сам основатель города — Континус — некогда заложил в этом месте первый камень первого дома. Священная Дорога, вымощенная туфом, по которой в седую старину регулярно проходили пышные религиозные шествия, пересекала холм с запада на восток. Во времена империи больше дюжины прекрасных храмов отверженных и забытых богов украшало форум — их рассыпающиеся остовы до сих пор поднимались из земли, неустанно напоминая об утрате Истардией былого величия. Триумфальные арки первых императоров, колонны и игрипетские обелиски перемежались здесь с первыми истианскими базиликами и церквями. Множество белых колонн и остатков древних строений торчали в художественном беспорядке среди зелёных лужаек.
Чуть в отдалении проступало приземистое здание городского совета. Перед ним лежало кольцо из десятка уцелевших колонн храма Гейи, где много веков назад горело неугасимое пламя, охранявшее империю от зла. Увы, в четвёртом веке император Феодосий — ревностный поклонник новой религии — приказал закрыть сей отвратительный рассадник языческого культа и потушить огонь. В народе ходила легенда, что последняя из дев храма прокляла Феодосия за это, и
Сразу за храмом стоял дворец гейянок — служительниц Гейи, некогда поддерживавших священный огонь. Палаццо возносилось ввысь на три яруса и имело больше пятидесяти комнат. Перед жилой частью простирался обширный двор с фонтанами и статуями самых знаменитых дев прошлого. Его окружала высокая аркада с заложенными от посторонних глаз кирпичом пролётами. Некогда, в этом месте самые знатные и прекрасные девушки Истардии проводили всю жизнь, принося в жертву богине свою девственность и чистоту. В обмен они получали всеобщий почёт и уважение от граждан старой империи. Правда, отверженная богиня была ревнива и не терпела предательств. Гейянку, нарушившую обет целомудрия, хоронили живьём.
Сейчас палаццо гейянок занимала школа Луизы де Обиньи. К счастью, маэстро не требовала от своих подопечных соблюдения обетов отверженной церковью богини. Теперь любая состоятельная девица в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет, выбирая между замужеством и монастырём, могла предпочесть им школу сеньоры Луизы. И если маэстро находила её достойной своего внимания, помимо умения держать в руках рапиру, девица получала здесь недурное классическое образование: обучалась философии, праву, медицине и некоторым гуманитарным дисциплинам. Сеньориты, окончившие сей весьма закрытый и изолированный от посторонних глаз пансионат, имели большой спрос по всей ойкумене в качестве личных телохранительниц монарших особ женского пола. Большинство фрейлин её высочества в последние годы набирались исключительно из девушек сеньоры Обиньи.
— Ты уверен, что остаться в мужском платье — верное решение? — в который раз переспросил Джулиано, задумчиво переминаясь с ноги на ногу под дверью палаццо школы Обиньи. — Мне кажется, в женском у нас больше шансов.
— Глупости! — возмутилась маленькая брюнетка, театрально всплёскивая руками. — Все ученицы маэстро Обиньи носят мужские костюмы. Неужели мы хуже? К тому же на нас и так все косятся. Ни одна юбка не скроет твою походку пьяного кирасира. Пусть лучше добрые горожане сразу видят, что замужество нам не светит. Что мы, лишённые иллюзий, прибыли в Конт только для того, чтобы целиком и полностью посвятить себя служению шпаге в стенах обители маэстро Луизы. К тому же у меня нет ни одной знакомой девицы со столь внушительными объёмами, как у Ваноццо, где, по-твоему, я достану на него чехол для бегемота?
— Стучись уже, — прогудела грудастая девица, — не терпится стать первым мужчиной, проникшим в этот асиманский цветник.
— Хм, — брюнетка окинула подругу пристальным взглядом, — вот что, Ваноцца, с таким голосом не стоит тебе лишний раз открывать рот. Предоставь мне право вести все переговоры.
— Конечно, приятель! — толстуха легко согласилась, размашисто хлопнув брюнетку по спине.
— Вот, курица! — возмутился Пьетро, манерно поправляя сбившийся волан рукава. — Какой я тебе приятель?
— Ах, точно, — сдавленно пискнул де Ори, — совсем забыла! Прости, подруга.
— И запомните, девочки, в полночь всё вернётся на круги своя. Постарайтесь к этому времени покинуть школу сеньоры Луизы.
— Ладно, не дураки, — согласился Джулиано, пытаясь нащупать под носом пропавшие усы.
Пьетро разочарованно покачал головой и отвесил приятелю звонкую затрещину.
— Ай, — Джулиано обиженно потёр затылок.
— Сосредоточьтесь, сеньориты, если вас поймают, мне даже представить страшно, что с вами сделают эти фурии!