Искра Силы
Шрифт:
Но больше всего привлекало внимание строение в центре города. Огромный полуразрушенный храм, окутанный зловещим светом, излучал тихое призрачное сияние, как будто живое. Свет обвивал его, извиваясь, как змея, то потухая, то вспыхивая ярче. Этот храм словно отталкивал и притягивал одновременно.
Аня почувствовала, как её сердце замерло. Ноги сами собой застыли на месте. Страх охватил её, как будто холодная волна прошлась по телу. Казалось, сам воздух здесь был насыщен тайной, а руины шептали ей беззвучные, забытые слова. Она сразу, каким-то внутренним чутьём поняла, что это здание и есть её конечная цель, то
— Это оно… — выдохнула она, едва слышно.
Она чувствовала себя крошечной перед величием и необъятностью этого места. Всё в ней кричало, что нужно развернуться и бежать. Но вместе со страхом росло и понимание — она прошла слишком много, чтобы просто отступить.
Аня сжала мешок в руках, словно пытаясь найти в этом простом движении силы. Её дыхание стало частым, но она заставила себя сделать шаг вперёд. Хруст камней под ногами отозвался гулким эхом. Каждый новый шаг казался ей вызовом самой себе. Она знала, что впереди её ждёт неизведанный, возможно, опасный путь. Но дороги назад больше не было.
Свет над храмом мигнул, словно приветствуя её.
Каменные плиты под ногами предательски скользили, покрытые мхом и вековой пылью, и каждый шаг давался нелегко. Заросли кустарника, пробившиеся сквозь древние трещины, хватали её за подол, как невидимые руки, умоляя не идти дальше. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом сырости и тлена, а шорохи развалин, казалось, жили собственной жизнью, нашёптывая что-то на грани слышимости.
Аня шла, с трудом подавляя желание обернуться или повернуть назад. Развалины Асгарда дышали древней историей и тайной, которая как будто пыталась поглотить её. Величественные колонны возвышались над ней, их изуродованные временем вершины казались призраками прошлого. Казалось, что сам город наблюдает за ней, оценивает её.
Она ощутила этот пристальный взгляд, почти осязаемое присутствие. Каждый шорох листвы, каждый порыв ветра заставляли сердце замирать. Её ноги дрожали, но это был не просто физический страх. Лес и каменные останки словно говорили: «Тебе здесь не место».
Впереди, наконец, показался храм. Его стены, испещрённые трещинами и выбоинами, вздымались к небу, как руки, молящие о пощаде. Призрачное свечение окутывало их, то усиливаясь, то угасая, как дыхание спящего великана. Казалось, что храм существует сразу в двух мирах — в этом и в каком-то ином, недосягаемом.
Аня остановилась, чтобы перевести дух. Её пальцы невольно сжали край мешка, словно пытаясь найти в нём утешение. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица, и в её голове зазвучал раздался голос, настойчивый и властный:
— Ты должна идти вперёд.
Она подняла глаза на храм, изуродованный временем, но всё ещё величественный, и сделала шаг вперёд.
Аня застыла, словно корни, пробившиеся сквозь трещины камней, обвили её ноги. Перед ней возвышались массивные ворота — руины того, что некогда, вероятно, было величественным входом. Их изъеденная поверхность, покрытая глубокими трещинами и вмятинами, хранила лишь слабые следы резьбы. Узоры и сцены, когда-то рассказывавшие о величии и трагедиях прошлого, теперь едва угадывались. Мягкий, призрачный свет исходил от древних стен, заливая всё вокруг туманным сиянием.
Она невольно протянула руку, проведя пальцами по холодной, шершавой поверхности камня.
— Иди вперёд, — прозвучало внутри, на этот раз громче, как приказ.
Аня почувствовала, как слова звенят в её сознании, пробуждая что-то первобытное и древнее. Её дыхание стало прерывистым, холодный пот стекал по спине.
— Но… — прошептала она, её голос сорвался, утонув в тишине.
— ИДИ.
Этот приказ прокатился, как гром, заполняя её разум. Холод, пронзающий её тело, казалось, становился сильнее, с каждым мгновением обволакивая её всё больше. Аня сделала робкий шаг, но ноги дрожали, словно под ней рассыпалась земля.
Ещё один шаг. Леденящий страх, словно цепи, тянул её назад, но она продолжала двигаться вперёд. Её руки сжимались в кулаки, ногти впивались в ладони, но это помогало держаться.
Она прошла через остатки дверного проёма, изуродованного временем и непогодой. За порогом храм встретил её тишиной, настолько плотной и давящей, что казалось, сам воздух сгустился вокруг неё. Аня сделала глубокий вдох и шагнула в темноту.
Внутри храма царила почти осязаемая тишина. Воздух был неподвижен, густой, словно древнее заклинание застыло в стенах, удерживая время в бесконечной паузе. Свет едва пробивался через крошечные окна под самым куполом, превращая тьму в мозаичную игру бликов. Это место не просто молчало — оно дышало безмолвием, насыщенным воспоминаниями о том, что было здесь раньше.
Стены, испещрённые трещинами и покрытые древними рунами, казались живыми. Эти символы — часть языка, забытого даже богами, — слабо светились, подрагивая в такт какому-то невидимому, неощутимому ритму. Свет от рун выхватывал из мрака картины былого величия: осколки статуй, изуродованные временем колонны, арки, обрушившиеся под собственной тяжестью. Тени, рождённые этим призрачным светом, танцевали на стенах, напоминая силуэты давно ушедших людей, а может, и существ более древних.
Каждый шаг девочки звучал, как удар сердца гиганта, и разносился по залу гулким эхом. Даже дыхание казалось слишком громким. Аня шла медленно, осторожно, касаясь стен ладонями, будто проверяя их реальность. Пальцы скользили по шероховатому камню, покрытому пылью веков, и на мгновение ей показалось, что стены дрожат под её прикосновением, словно живые.
Она чувствовала, как что-то невидимое наблюдает за ней. Каждое движение, каждый взгляд, казалось, вписывались в неведомый узор, предначертанный кем-то или чем-то, что ещё ждёт её впереди. Шорохи в углах, слишком мягкие, чтобы их можно было услышать, настораживали. Лёгкий холодок пробежал по спине, заставляя её крепче сжать лямки мешка.
И вот перед ней возник он — алтарь. Он возвышался в центре зала, будто страж, охраняющий тайны этого места. Грубо высеченный из камня, с трещинами, покрывающими его поверхность, алтарь выглядел так, словно его создали не люди. Он был уродлив и одновременно прекрасен. Трещины, пересекающиеся в сложных узорах, складывались в символы, которые казались то живыми, то недвижимыми, как рисунки в переливающейся воде.