Искры гаснущих жил
Шрифт:
Дита покачала головой. А Кэри нахмурилась еще больше.
Живая.
И не привыкла прятать эмоции.
— Плохо, — она сжала ручки. — Ему будет не хватать вас… он ведь часто здесь бывает.
— Да. Тебя это злит?
— Нисколько.
Ложь. И правда. Она сама не понимает, что ей думать.
— Раньше, — призналась Кэри. — Я… знаю, что многие мужчины заводят любовниц… и что надо делать вид, будто бы ты и не догадываешься… и так принято.
Правила, которые напрочь лишены смысла. А она их нарушила и теперь, выглянув за
— И я не собиралась вам мешать…
Прямая спина и плечи расправлены. Страшно? Пожалуй. И все же у нее хватает силы духа переступить через этот страх.
— Я приехала попросить совета, — Кэри замолчала и, подняв взгляд, заговорила тише, спокойней. — Видите ли… мне сообщили, что ваша связь с… моим мужем длиться несколько лет. И я подумала, что вы, наверное, хорошо его знаете.
— Смею надеяться.
Вернулась сиделка, и Кэри замолчала.
Она настороженно наблюдала, как миссис Сэвидж с обычной своей неторопливостью расставляет фарфоровые пары и, задумавшись о своем, привычно вытирает блюдца о белоснежный фартук.
Баюкает в широкой ладони молочник.
И наливает молоко на самое донышко. Приподнимает полотняные юбки куклы, согревавшей заварочный чайник и, наклонившись к носику, вдыхает пар, убеждается, что время пришло. Заварку льет бережно, бормоча что-то под нос…
Ее действия сродни колдовству.
Завораживает.
И когда миссис Сэвидж отступает, забрав с собой столик на колесиках, Кэри не сразу вспоминает, о чем хотела поговорить.
— Она странная, — Дита позволила себе улыбку. Надо же, теперь, когда боль отступила, ей хотелось улыбаться, пусть и не Брокку но этой девочке, которая изо всех сил притворялась взрослой. — Немного. Так значит, вам нужен совет?
В желтых нечеловеческих — все-таки псы лишь внешне похожи на людей, но есть в них что-то жуткое — глазах мелькнуло смущение.
— Да.
— И какой же?
Кэри из рода Лунного железа осторожно отставила чашку.
— Брокк… сказал, что нам следует стать друзьями, — пальчики замерли над креманкой.
— Друзьями?
Дита с трудом сдержала улыбку.
Господи, давно ей не было настолько весело! Упрямый мальчишка… друзьями… только ему подобное могло в голову прийти.
— Да… это… немного… не знаю.
— Глупо.
— Думаете?
— Знаю.
Недоверие. И почти страх.
Смущение.
Надежда.
В этой девочке много всего и, пожалуй, Дитар рада, что им выпало свести знакомство. Да и нынешний день будет не таким скучным.
— Пейте чай, не стоит обижать миссис Сэвидж. И попробуйте ее пирожные. Она страстно любит готовить, но мне почти ничего нельзя…
…вернее любая пища, даже овсянка, приготовленная на пару, комом ложится в желудке.
— …а мисс Оливер вечно диету соблюдает.
…сухопарая с вытянутым лицом и острыми чертами, которые раз и навсегда застыли в некой уродливой маске недовольства. Она зачесывает волосы гладко, прячет
Ей бы понравится присутствие Кэри.
Это вызывающе неприлично.
Мисс Оливер крайне заботили приличия и, быть может, поэтому к Дитар она относилась с брезгливой холодностью. Брокк разозлился бы, узнав, но… к чему ему лишние волнения? А Дитар лишь забавляет эта лицемерность.
— Он вам нравится? — Дитар все-таки взяла чашку, откуда только силы взялись.
Наклониться. И коснуться пальцами теплого фарфора. Поймать тонкую дужку ручки, витую и скользкую, с полосой полустертой позолоты.
Поднять, удивляясь немалому весу крохотной, казалось бы, чашки.
Поднести к губам, не расплескав.
Вдохнуть аромат… чай пахнет вишневыми веточками. И выходит, что миссис Сэвидж вновь экспериментировала. По вечерам она добавляет в заварку цветы ромашки и чабреца, утверждая, что это способствует сну. И мисс Оливер, пробуя напиток, брезгливо поджимает губы, но при том не снисходит до беседы… а миссис Сэвидж обижается, однако эта обида не длится дольше нескольких секунд.
Привычная жизнь маленького дома.
— Нравится, — очень тихо произнесла Кэри. — Он… замечательный.
Только упертый. И в себя не верит.
— Как ты обо мне узнала?
— Рассказали… подруги… не совсем подруги, — она пробовала чай осторожно, словно опасалась, что миссис Сэвидж добавила в чашку мышьяку. — Мы встретились у Ворта… леди Грай, она…
— Все обо всех знает?
— Да, — с облегчением выдохнула Кэри. — Она сказала, что вы… наверное, очень красивы… или знаете, как обращаться с мужчинами, если он вас так долго не бросает. И я подумала, что, быть может, вы расскажете мне о нем? Немного…
— А его вы спросить не пробовали?
Робкая улыбка.
И признание:
— Пробовала. Мы… как-то говорили и обо мне, и о нем. Он рассказывал о детстве… и еще много о чем…
Вот значит, как? Легкий укол ревности и тут же смех: к кому ты ревнуешь, Дита? К этой девочке, у которой только-только начинается жизнь? Твоя ведь почти иссякла, и как знать, что ждет тебя за чертой. Ад ли, как утверждает мисс Оливер, потрясая черным псалтырем и призывая покаяться, или же чистилище, в которое истово верит миссис Сэвидж. Но уж точно не огненная жила, первозданная, куда возвращаются псы, чтобы однажды возродиться вновь.
…пламя и кровь земли, так, кажется, говорил Брокк.
А мисс Оливер крестится ему в спину и полагает отродьем Диавола.
— Но… я опасаюсь, что он не захочет говорить о Лэрдис.
Это имя заставило оцепенеть.
— Что вы о ней знаете?
Кэри выпрямилась и сложила руки на коленях.
— Мало. Я… не уверена, что могу верить тому, что слышала от других.
— Почему?
— Мне сказали, что мой муж был настолько влюблен в нее, что преследовал, домогался и… угрожал.