Искры гаснущих жил
Шрифт:
— Полковник Торнстен, значит, — Брокк почти касается ладони губами, но опомнившись в последний миг, останавливает себя. И руку Кэри отпускает.
Зачем он так?
— Это многое объясняет… и еще больше все запутывает.
Полковник обещал помощь, а Ригера убили.
Кэри ведь сказала, что справится сама и… не поверили?
Оказали услугу?
— Расскажи о них, — Брокк поймал запястье. Он водил большим пальцам по узорам живого железа, не то пытаясь их стереть, не то проверяя, не исчезли ли.
— Что рассказать?
— Все.
Кэри
Мясник?
Неторопливый, ленивый, словно пребывающий в полудреме. Он притворялся безразличным ко всему, происходившему вовне, но это — лишь маска, как и сонный взгляд, и длинные девичьи ресницы, светлые, словно пеплом припорошенные. Однажды Кэри увидела его, настоящего…
…Ригер, раздраженный, забившийся в угол со стаканом виски. Он не пьет, держит, и трезвая его злость прорывается в жестких чертах лица. То и дело задирается губа, обнажая клыки. Ригер не рычит, но… взбешен?
Определенно.
— Успокойся, — Мясник поворачивается к нему вяло, опирается локтем на спинку стула, и эта неестественная поза у него получается расслабленной, ленивой. — Это всего-навсего деньги.
— Ну да, для тебя! — не ясно, что больше злит Ригера, его нынешнее невезение или же везение Мясника, перед которым возвышаются аккуратные башенки фишек.
— И для меня… для него… — он указывает на Дирижера, который подтверждает слова полупоклоном. Сегодня он изменил своей привычке, явившись в полумаске. Иссиня-черный атлас и темные же глаза, которые смотрят недобро.
Бледная рыхловатая кожа.
И нить шрама.
Дирижер, ощутив на себе внимательный взгляд, оборачивается. Но между ним и Кэри вырастает Полковник.
— Хватит языком трепать, — ворчит он, похлопывая двумя пальцами по перчатке, и в жесте этом виден скрытый смысл. — Раздавай.
— Раздавай, — Мясник соглашается. В пальцах он вертит фишку, красненькую, на сотку, и наблюдает, как та переходит с пальца на палец, замирает на мизинце и… катится обратно.
Фишка вдруг оказывается зажата между указательным и средним пальцами, а затем летит в лицо Ригеру и, ударившись в лоб, падает под ноги.
— Ты… — он вскакивает и, ни слова не сказав, бросается на Мясника.
А на плечи Кэри ложатся руки Сверра.
— Сиди.
Она и не собиралась вмешиваться.
Ригер вцепился в горло Мясника, опрокинул на стол, и фишки покатились, посыпались на грязный паркет. Со звоном упал бокал, и на зеленом сукне стола расплылось влажное пятно.
— Ты… — Ригер был в бешенстве. А Мясник улыбался, и была эта улыбка такой знакомо безумной, что у Кэри сердце остановилось.
— Отпусти, — мягко попросил Дирижер.
Узкий клинок скользнул под подбородок Ригера. И тот отступил.
— Он… он меня спровоцировал, —
Ригер смотрел на Сверра, а Дирижер — на Мясника, из глаз которого исчезло прежнее сонное выражение. И Полковник положил руку на трость, вроде бы небрежно, но давая понять, что вмешается.
Стало вдруг тихо-тихо…
— Он, — Кэри удивилась тому, что говорит она шепотом, — он как будто разрешения спрашивал. Дирижер у… Мясника.
— А тот?
— А тот махнул рукой и отвернулся, точно простил, но… мне показалось, он запомнил. Просто Ригер был нужен… я не знаю, зачем нужен. Они терпели его. Сверр сказал, что терпели. Я… не хотела ничего знать.
— Понимаю.
— И каждый раз старалась забыть, что видела… что что-то вообще видела и…
— И теперь ты думаешь, что тот человек убил Ригера.
Кэри отчетливо помнила и выражение глаз Мясника, холодных, змеиных каких-то, и странную его полуулыбку, и прикосновение к разбитой губе, точно он желал убедиться, что подобное несчастье и вправду случилось. Да, пожалуй, Мясник мог бы избавиться от Ригера.
— Если… если он перестал быть полезен. Дело действительно не в деньгах. Однажды я видела, как Мясник передал Полковнику саквояж, в котором лежали пачки банкнот. Они еще высыпали пачки и пересчитывали, не банкноты, а…
— Я понял.
— И то, что проигрывал Ригер — это на самом деле мелочи, ерунда… Сверр говорил, что иногда приводили людей, которых нужно было зацепить. И не обязательно долг отдавать деньгами. Ригер что-то умел…
— О да, — со странным выражением отозвался Брокк. — Умел. Спасибо.
— Я тебе помогла?
Он коснулся губами тыльной стороны ладони.
— Очень.
— И… — Кэри надеялась, что покраснела не очень сильно, — я не знаю, важно это или нет… но еще мне показалось, что Дирижер… что он намного моложе Мясника. Не спрашивай, почему, но просто показалось…
…жесткий подбородок, тонкие губы.
Шрам.
И пальцы, время от времени прикасающиеся к маске, точно поверяющие, на месте ли она…
Лишь он и Кэри скрывали лица…
— Не думай об этом, — попросил Брокк, поднимаясь. — Доверься мне.
Кэри уже верит.
И ей страшно, что ее веры на двоих не хватит.
Глава 34
Сон без сна. Беспокойное кружение минутной стрелки по циферблату, который в предрассветных сумерках выглядит серым. И бронза цифр потускнела, точно время вовсе исчезло.
…время лечит.
Пустые слова, и знакомая саднящая боль под сердцем. Стыдно признаться. Стоит смежить веки в попытке урвать хотя бы мгновение сна, и перед внутренним взором встает лицо деда. Он хмурится и морщит брови, кривит губы, сдерживая слова.