Искры гаснущих жил
Шрифт:
Почему Кэри решила, что и они исчезнут из ее жизни?
Она выдохнула и сжала кулачки.
Исчезнут.
Все изменилось, и… Сверра больше нет, а остальные не опасны. Надо просто набраться смелости и выставить незваного гостя из дома. Сам он не уйдет. И если явился, то встречи не избежать. И Кэри, проведя ладонями по платью — руки все равно дрожали — велела себе успокоиться.
И про осанку вспомнить.
В конце концов, она — здесь хозяйка.
Хотя бы формально.
— О, наша мышка Кэри! — гость раскрыл руки
Или Кэри позволила ему думать, что он имеет?
— Добрый день, Ригер, — сказала она, постаравшись, чтобы приветствие это звучало весьма холодно, равнодушно даже. И от объятий ускользнула с привычной легкостью.
— Ты все такая же нелюдимая. Замужество тебя ничуть не изменило.
— Что тебе нужно?
Не слишком вежливо, но Ригер не из тех, кто понимает намеки.
— Да так… проходил мимо… решил заглянуть… поздравить… Брокк дома?
— Занят. Вернется к вечеру.
— Занят? — Ригер приподнял бровь. — Интересно, чем же занят мой старый друг…
Друг?
Невероятно!
— Друг, мышка моя, друг. А ты и не знала. Фредди, будь добр, принеси выпить. Да и проводи нас куда-нибудь, где побеседовать можно.
Фредерик, поджав губы, — происходящее ему было явно не по вкусу, повернулся к гостю спиной.
— Прошу вас, — бросил он.
И Кэри почувствовала себя виноватой, хотя совершенно точно знала, что за ней нет вины!
— Мышка-малышка, не делай такое несчастное личико. Или я заподозрю тебя в том, что ты не рада старому другу, — Ригер сделал еще одну попытку приблизиться, но Кэри за последние годы очень хорошо научилась избегать ненужного внимания. — До чего же ты упряма…
Он вздохнул и рассмеялся неприятным дребезжащим смехом. И Кэри передернуло.
Друг.
Не может такого быть… ее муж, конечно, заносчивый и крайне неприятный тип, но… что у него общего с Ригером? Он появлялся в том доме, о котором Кэри хотела бы забыть, в дни большой игры, всегда веселый, преисполненный каких-то безумных надежд. Он вытаскивал пачку денег из кармана и, помахав у Кэри перед носом, говорил:
— Поцелуй на счастье, мышка?
Она отворачивалась. Ей хотелось исчезнуть вовсе, спрятаться, и маска не спасала от стыда. Благо, ответа от нее не ждали: Сверр запрещал ей разговаривать.
И она не имела ничего против.
Ригер проигрывал. Всегда. Карты его не любили, и он, с каждым проигрышем мрачнея, пил. Пьянел Ригер как-то сразу и вдруг, он с руганью швырял карты Кэри в лицо и, поднявшись на нетвердых ногах, взвизгивал:
— Раздавай нормально!
И отшатывался, схлестнувшись взглядом со Сверром.
Ригер был трусоват.
И притворно весел.
— К слову, выражаю соболезнования по поводу твоей утраты, —
— Что тебе надо?
Он не к Брокку пришел, это Кэри осознала четко.
— Мне… — Ригер сунул большие пальцы под жилетку. Он всегда носил жилеты каких-то невообразимых ярких цветов, и нынешний был желтым, в тонкую лиловую полоску. Жилет плотно обтягивал живот Ригера, и стальным аксельбантом висела цепочка. — Мне не так уж много… жить, Кэри, просто жить. Легко. Весело. Не особо задумываясь о будущем. Это мой братец пусть тратит отведенные ему дни на пустопорожние мечтания.
Ригер прошелся по гостиной и, остановившись у окна, тронул гардины.
— Я же существо легкое… незлобливое, заметь.
Подали чай. И Кэри, сдерживая дрожь в руках, разлила его по чашкам.
Здесь ее дом.
Формально.
И если так, то… стоит приказать, и Ригера выставят за дверь. Но она молчала.
— Я бы мог припомнить многие обиды…
Он повернулся к ней.
— Разве, — Кэри уклонилась от прикосновения. — Тебя кто-нибудь обижал в доме моего брата?
— Твоего брата… заносчивой скотиной он был, правда?
Ригер принял чашку, поднес к носу и нахмурился.
— Я тебе что, девка? Пусть принесут чего покрепче.
А ведь он снова проигрался. Где? Кэри не знала, но… она помнила этот притворно веселый взгляд, за которым проскальзывала злость. И прежде лишь присутствие Сверра мешало этой злости выплеснуться на Кэри. Но Сверра больше нет и…
— Думаю, тебе следует уйти, — она потянулась к колокольчику, и Ригер отпрянул.
— Стой.
Сверр прав. Он был трусом.
— Я понял, мышка-малышка сама показывает зубки… — осклабившись, Ригер сел в кресло. — Хочешь меня выставить? Нажаловаться супругу? Знаешь, где он сейчас?
— Где?
Нельзя было спрашивать.
— У любовницы, — Ригер все же пригубил чай и скривился. — Мерзость какая. Это я про чай. Так вот, милая. Твой разлюбезный супруг уже который год содержит одну… девицу… или не девицу?
Он засмеялся своей шутке.
— Главное, что ты его, похоже, не интересуешь. Тебе любопытно?
— Ничуть, — почти не солгала Кэри.
А Ригер не поверил. Осклабился, но с места не двинулся.
— Да, давай лучше вернемся к вопросу о том, чего же я хочу… я, конечно, объяснил, но мне показалось, что ты, мышка-малышка, не поняла.
Кэри пожала плечами. Она вот хотела, чтобы Ригер ушел. Просто взял и… а лучше, чтобы вовсе исчез. Пусть бы чудо случилось, небольшое такое…
— И поэтому я выражусь проще. Я хочу денег.
— От меня?
— Какая вдруг догадливая мышка. От тебя.
— У меня нет денег.
Ригер перевернул чашку, позволив чаю растечься по светлой гобеленовой ткани.
— Какой я неловкий… у тебя нет, а у твоего мужа есть. И ты попросишь у него.
— Нет.
— Да, Кэри, попросишь.