Искры на воде (сборник)
Шрифт:
Перед обедом Чур залаял как-то особенно. Нюнням понял, что кобель нашёл след соболя. Шалгу вопросительно посмотрел на сына, тот утвердительно кивнул. Голос Чура удалялся. Но вдруг кобель стал привизгивать.
— Остановил, — сказал Нюнням и побежал на лай собаки. Шалгу тоже поспешил. Чур лаял на поваленную осину. Дерево лежало давно и наполовину сгнило. Кобель не только лаял на дерево, но и пытался грызть его. Шалгу внимательно осмотрел валёжину и показал место, куда залез соболь. Старая осина сгнила изнутри, и там образовалась пустота во всю длину дерева. Шалгу «аттесом», полуметровым ножом, заменявшим топор, прорубил отверстие посередине, потом пошёл и прорубил такое же отверстие с другого края. Срубив пару небольших берёз, они с сыном стали с двух сторон толкать прутья в середину
Чур попытался схватить соболя, но тот пустил в ход свои острые зубы, стараясь вцепиться собаке в нос, самое болезненное место, но кобель не давал ему такой возможности. Зверёк не сдавался: он рычал, фыркал, прыгал прямо на морду собаке. Но опять угодил в снег, оказавшийся роковым для него. Чур схватил соболя поперёк, послышался хруст, зверёк сразу затих. Нюнням подошёл, погладил собаку:
— Хороший Чур, хороший.
Собака благодарно смотрела хозяину в глаза. Хорошие слова и для собаки радость. Она чувствует доброе слово. Нюнням поднял соболя, посмотрел на свет, дунул на шкурку. Это был не совсем чёрный зверёк, который особенно ценился, но всё же соболь. Первый соболь в этом сезоне. Шалгу осмотрел шкурку, встряхнул зверька и сказал:
— Ничего, пойдёт. Первый нынче соболь. Хороший у тебя кобель, умный, такого беречь надо, удачу принесёт.
— Сам всё знает, я не учил.
— Разве собаку научишь? Тут или будет работать, или нет, — сказал Шалгу. — Нет, собака от рождения способна к охоте, нужно просто не загубить эти знания.
Ближе к вечеру Чур нашёл ещё одного соболя. Только теперь зверёк был на сосне, особо и не прятался, смотрел своими чёрными глазками и определял степень опасности. Нюнням не промахнулся, стрела ударила прямо в подбрюшье, когда зверёк приготовился к прыжку и приподнялся на ветке. Чур схватил его, как и белку. Этот соболь оказался совсем другого окраса. Чёрный, с блестящим отливом, он словно искрился на солнце. Нюнням понимал, что это ценный зверёк, но сказать об этом постеснялся, хотя его прямо распирало от радости.
— Вот это добрая добыча, — порадовался отец.
День удался. Добыли пару соболей, полтора десятка белок. Не каждый день приносит такую удачу, и надо радоваться прошедшему дню, надо радоваться и будущему дню; с плохим настроением, без надежды на охоту не стоит ходить. А что ещё умеет делать лесной житель? Рыбачить да охотиться, без этого не проживёшь, без всего этого и смысла жить нет. Что нужно человеку? Вырастить детей, показать им дорогу, по которой они пойдут. Вот сейчас Шалгу пытается направить Нюнняма, а тот и сам идёт по верной тропе. Все идут по нужной тропе, так уже заложено в крови у народа Шалгу. Только как идут по этой самой тропе, по этой самой жизни? Многие свою дорогу осилили, кажется, и всё у них хорошо, да только кто их знает, таких людей, живут и живут себе, а спроси, кто это, пожмут плечами и скажут: «Человек, кет». Наверное, это и не плохо, только Шалгу не просто человек. Он был лучшим охотником, он и сейчас лучший мастер на всём Туманшете и Бирюсе, делающий лучшие лодки-ветки, лучшие луки, которые славятся и на Енисее. Шалгу хочет, чтобы и Нюнням был таким мастером. Если взялся за какое-либо дело, то надо быть лучшим. У младшего есть такая жилка, которой нет у Чалыка. Старший сын неплох и на охоте не последний, и рыбу ловит не хуже других, но не лучше всех. И жену хорошую Шалгу нашёл для Чалыка: и мастерица, и на охоте помощница добрая, и всё у них нормально, но и только.
Шло время. Нюнням то один, то с отцом каждый день ходил на промысел. Холодало, выпало уже достаточно снега, чтобы ходить на лыжах. Чур бежал следом по лыжне, только изредка, что-нибудь учуяв, кидался в сторону, проваливался в снег и виновато смотрел на хозяина. Теперь охота шла при помощи ловушек и кулём. По определённому маршруту охотник шёл и проверял ловушки, забирал добычу, настраивал по- новому и продвигался дальше. Приходилось ходить далеко и ночевать в лесу, иногда даже по две-три ночи. Тогда он разводил костёр, выбирая хорошую валежину, которая будет гореть всю ночь, готовил
Наступала пора коротких дней. Охотники выходили с промысла. День и так был коротким, а тут ещё пришли сильные морозы, которые покрывали всё туманами, словно белым покрывалом. Туманы, бывало, и за весь день не рассеивались. Охотиться в такую погоду не на кого. Все лесные обитатели тоже прячутся от холодов, стараясь зря не высовываться, питаясь заготовленными запасами.
Несколько дней охотники отдыхали, отсыпались в чумах, потом безделье надоело. Стали собираться в одном чуме и рассказывать сказки. Сказки рассказывали больше для детей, но и взрослые тоже с интересом слушали, многие не по первому разу. Рассказывали в основном про бога Еся, про старуху Хоседэм. На этот раз сказку стал рассказывать сам Шалгу. Дети расселись вокруг старика, чтобы было лучше слышно, чтобы не упустить ни одного слова. Старик раскурил трубку и начал:
— Жил старик Есь со своей старухой Хоседэм. Был у них сын. Как-то сын говорит:
— Я на охоту пойду.
А Хоседэм ему отвечает:
— Холодно уже, надень шубу.
— Нет, не холодно, — сказал сын, не послушался матери и ушёл неодетым. — Кто ходит на охоту в шубе. Не надо мне шубы.
Пошёл сын, далеко пошёл. Есь, его отец, говорит:
— Я его пугну, пущу холодный ветер.
И пустил он холодный ветер. Сын побежал домой. Бежал, бежал, упал и замёрз в лесу. И старик знал об этом, ведь он был бог Есь.
— О-о, мой сын замёрз! — завопила Хоседэм. Стала ругать мужа всякими нехорошими словами. Старик тоже стал браниться, и поругались они. Хоседэм кричит:
— Ты зачем моего сына заморозил?
Старик Есь толкнул её в гневе, и она упала вниз. И говорит старуха снизу:
— Теперь я буду богом внизу, а ты будешь богом вверху.
Так и появились два бога: добрый Есь вверху, а злая и тёмная Хоседэм внизу.
— Расскажи ещё сказку, — попросили дети.
— Какую? — спросил Шалгу.
— Расскажи сказку про гагару, — попросил Чалык.
— Это было давным-давно. Ничего не было тогда на земле. И земли самой не было. Был только сплошной океан, над которым летала одинокая гагара. И на небе жил бог Есь. Гагара летала над океаном, купалась и отдыхала прямо на воде. Однажды Есь позвал гагару к себе и велел ей сотворить землю. Захотел Есь расселить на той земле и зверей разных, и птиц, которые на земле живут, и людей всяких. Сказал Есь гагаре:
— Ты, гагара, хорошо плаваешь, хорошо ныряешь, достань со дна океана кусочек земли да растяни его, чтобы земля получилась.
Много раз ныряла гагара, но неудачно: не могла она достать земли. И вот собралась в самый последний раз нырнуть. И получилось достать кусочек земли. Утвердив землю на поверхности, гагара стала растягивать её. Растягивала она, растягивала, чтобы хватило земли на всех. Стали жить на земле, сотворённой гагарой, разные звери и птицы. А от гагары светлый народ произошёл. Кетами зовут тот народ.
— А где сейчас этот народ? — спросила Кутега.
— Жил тот народ в верховьях Енисея. Потом стали приходить плохие люди с юга и с запада, забрали хорошие леса, где водилось много зверей, и кеты погрузились в лодки-илимки и поплыли по Енисею вниз. Долго искали они себе хорошее место. Но места хорошие были заняты, и кеты плыли всё дальше и дальше. Некоторые не захотели больше плыть вниз, а пошли по реке Бирюсе искать себе место. Стали они зваться коттами. Нашли они хорошее место на реке Туманшет, где мы и живём. Наши предки звались кетами. И мы вышли из кетов. Значит, все сказки про нас, — сказал Шалгу и набил табаком себе трубку. Все слушатели заулыбались, остались довольными. Хорошими, светлыми людьми были их предки.