Искры на воде (сборник)
Шрифт:
— Я здесь, — откликнулась Лиза.
Няня оттолкнула Родиона и, заметив девочку, накинулась на мальчика:
— Ты зачем её туда затолкал?
— Это я сама залезла, он мне просто уступил место. Не ругайся, Аннушка, — обратилась Лиза к няне по имени.
— Лапушка, да там грязно и пыльно, там и мыши живут.
— Мышков я не видела, только сеточку. Хочу мышков посмотреть.
— Они страшные, хвостатые!
— Хвост как у нашей кошки, что ли?
— Пойдём, а то матушка будет сердиться. — Аннушка потянула
— Родя, ты мне мышку поймаешь? — крикнула Лизавета и скрылась за дверью в другом конце коридора, куда работникам ходить не разрешалось.
— Ишь ты, мышку? Испугаешься небось.
Через несколько дней Лиза опять появилась на кухне, опять потихоньку сбежала от няни. Нашла Родиона в потайном уголочке, заулыбалась:
— Аннушка меня не пускает сюда, но я потихонечку ушла, пока няня разговаривает с матушкой. Смотри, что у меня есть. — Из складок на платье она вытащила пряник и протянула мальчику.
— Это мне?
— Тебе, у меня ещё есть. — И она достала другой пряник.
Они сидели рядышком и ели сладости. Родиону тяжело было отказаться от такого лакомства, но прежде он спросил, откуда она взяла это.
— В столовой дома целая чашка с пряниками стоит, вот я и взяла. — Девочка доела свой кусочек и спросила: — Ты ещё хочешь? Я ещё схожу.
— Нет, не надо, мне хватит.
— Как хочешь. Я смотрела за тобой в окно, когда ты с лошадкой бочку катал по дороге. — Девочка посмотрела в глаза Родиону. — Ты меня можешь покатать на лошадке? Мне так хочется, брат Нестор только смеётся, а матушка и слушать не желает.
— Батюшку попроси.
— Тятя всё работает и работает. Ты покатай меня, ладно?
— Хорошо, когда будешь гулять, я тебя покатаю, а ты не испугаешься?
— Я не пужливая, — заявила девочка.
— Это кто тебе такое сказал? — поинтересовался Родион, понимая, что так говорят взрослые, а девочка повторяет чьи-то слова.
— Я слышала, как тятя сказал, что я не пужливая и не боюсь оставаться одна в тёмной комнате.
— Молодец!
— Лизавета, лапушка, ты опять здесь? — Аннушка прибежала сразу сюда, потеряв девочку. — Не место здесь барышне, молодой человек, — сказала она Родиону и повела девочку.
— Родя, а ты мне мышку поймал? — вдруг вспомнила Лиза.
— Нет ещё, я не встречал здесь мышей.
Хлопнула дверь, и стало тихо.
«Как бы беды не было от этой дружбы, ей-то ничего, а вдруг хозяину не понравится? И Евсея нет давно, спросить не у кого».
Какие бы ни были мысли тревожные, а девочка ему нравилась своей открытостью, отсутствием всяких барских замашек. Родион решил, что бегать от Лизаветы он не станет, а там приедет брат и посоветует, как надо, если до тех пор ничего не случится. С такими мыслями Родион пошёл на улицу, работы было ещё много.
Прошла уже середина зимы, день немного увеличился, стало теплее. Пропали
Родион успел съесть половину, как раздался знакомый голосок:
— Вот ты где, а меня не пускали сюда, сделали крючок на двери, и я не могла открыть, а теперь матушку упросила, чтобы пускали, я ей про тебя всё рассказала.
Не давая Родиону вставить слово, она продолжала щебетать. Рассказала, как сначала принесла из комнаты стул, чтобы открыть крючок, как его забрала Аннушка.
— Потом я стала рассказывать матушке, какой ты хороший, а Аннушка меня не пускает к тебе дружить.
— И что? Матушка позволила?
— Нет, не позволила. Она сказала, что маленькой девочке на кухне делать нечего.
— А как ты пришла? Ослушалась?
— Ослушалась, — согласилась Лиза. — Что у тебя в кружке? Дай мне немножко.
Родион протянул ей полкружки молока и оставшийся кусочек хлеба.
— Как вкусно, — прищурилась девочка от удовольствия, — будто век не ела.
— Хлеба век не ела? — вдруг раздался тихий женский голос. — Это и есть Родион?
— Да. — Девочка не испугалась матери, а просто растерялась.
Высокая худая женщина с бледным лицом смотрела на мальчика,
что-то шевельнулось в её усталом взгляде, и она произнесла:
— Ладно, можешь приходить к своему другу, но ненадолго.
— Хорошо, матушка, — заулыбалась Лиза.
3
К концу марта солнце стало задерживаться на небе подольше: сначала иссинило снег на полях и лугах, потом стало чернить дороги. По ночам ещё прижимали нешуточные морозы, но к полудню становилось теплее и в тихих безветренных местах солнышко ласкало и пригревало.
Илья Саввич позвал к себе Евсея, недавно вернувшегося из леса.
— Проходи, садись, — сказал лавочник, усаживаясь на своё место.
Евсей присел и стал рассматривать Хрустова.
Илья Саввич был среднего роста, немного полноватый, но нетолстый, с густой шевелюрой на голове, торчащей из-под фуражки. Карие глаза словно пронизывали насквозь, густая стриженая борода, обильно расцвеченная сединой, делала лицо строгим.
— Евсей, есть дело, могу предложить тебе испытать счастье. Получится, сможешь на ноги подняться, если с умом всё делать, ну а нет, так что ж, не у всякого получается.