Искупление кровью
Шрифт:
– На, выпей.
Она подчинилась, как автомат, стараясь не смотреть ему в глаза. Вообще на него не смотреть. Особенно руки стали настоящим наваждением. Взять эти руки в свои, позволить им проследовать за каждым изгибом ее тела. Освоить каждый миллиметр кожи. Марианна глубоко вздохнула, разглядывая замусоренный плиточный пол и собственные ноги. Поставила на стол пустой стакан, благоразумно ожидая продолжения. Но что-то в ней возрастало и ширилось… Желание, чтобы Даниэль заключил ее в объятия, прижал к себе. Такое сильное, что, наверное, читалось на ее лице. Значит, все насмарку. А Даниэль тем временем
– Никто не должен знать, что между нами было, – вдруг прошептал он. – Чем мы занимаемся уже целый год…
Она подняла на него взгляд. Полные отравы зрачки плотоядного растения.
– Боишься, да? Если я выдам тебя, ты многое потеряешь, а?
– Ничего я не боюсь, – возразил он спокойно. – В любом случае твое слово против моего… И мое более весомо.
Ей стало плохо, но она ничем не выдала себя.
– Можно, я вернусь к себе и лягу?
Лучше сбежать как можно быстрее. Такая странная смесь желания и ярости взрывоопасна.
– С каких это пор ты спишь целыми днями?
– С тех самых, как разбила себе морду о ступеньки.
Он улыбнулся и решил наконец засыпать ров, разделявший их. Присел на стол, обхватил руками запястья Марианны. Электрошок. Мягко привлек к себе. Но у нее хватило духу сопротивляться. Сама удивилась, насколько успешно. Тогда он удвоил усилия. Ей пришлось сделать шаг ему навстречу.
– Кажется, это ты меня боишься! – усмехнулся он.
– Никого я не боюсь.
– Ну конечно, совсем забыл! А что с мадам Оберже?
– Я ее не трогала, – заверила Марианна, опуская глаза.
– Ты врешь. Я это чувствую… А ведь ты обещала.
– Ничего я не обещала! И потом, это она набросилась на меня!
Тут он расхохотался:
– Она? Она на тебя напала? Издеваешься, да? Да она и мухи не обидит!
О последней реплике он тут же пожалел, настолько нелепо она прозвучала.
– Она запустила мне стулом в физиономию, била головой о стену…
Он изумленно, с восхищением свистнул, что вывело Марианну из себя.
– Я показала, кто сильнее! – заявила она с надменной улыбкой. – Но оставила в живых.
Он вздохнул, обнял ее за талию, привлек к себе. Разворошил, раздул угли, тлеющие внутри. Мучительный жар.
– Отпусти, – потребовала она, сама себе противореча.
– Ну, не дичись! Поцелуй меня…
– Говорю, отпусти. Иначе пожалеешь.
С окаменевшим, непроницаемым лицом он выпустил ее запястья. Она нырнула вниз головой прямо в ледяное озеро.
– Как тебе будет угодно!
Он позвал Монику, та незамедлительно явилась.
– Не могли бы вы отвести мадемуазель де Гревиль в ее камеру?
Марианна следом за Дельбек вышла в коридор. Ноги у нее дрожали, кулаки никак не хотели разжиматься. Нужно время, чтобы стереть воспоминания. Чтобы снова найти свой собственный путь. Залатать пробоины в броне. Времени хватит. Как ни у кого.
Пожизненно.
21:30 – камера 119
Эмманюэль посматривала на Марианну с беспокойством. День, правда, прошел тихо. Девушка спала без задних ног. Но после ужина ее состояние ухудшилось, это было видно невооруженным взглядом. Она не
Эмманюэль решила действовать. Обмирая от страха. Марианна была ей врагом, но все-таки они вместе сидели. Она ведь тоже человек. Для начала Эмманюэль взяла собственное одеяло и осторожно укрыла им съежившееся, застывшее тело.
– Спасибо, – еле слышно прошептала Марианна.
– Хотите, позову на помощь?
Марианна повернула голову. Впервые в ее взгляде не сквозила воля к убийству. Скорее отчаяние.
– Поговори со мной…
Справившись с изумлением, Эмманюэль придвинула стул к койке. Странное ощущение: сидеть у изголовья девушки, которая пыталась ее задушить несколько часов назад.
– О чем мне с тобой поговорить?
В конце концов, не так и трудно обращаться к ней на «ты». Она такая молоденькая. Почти что в дочери ей годится. Марианна казалась такой хрупкой, что Эмманюэль вдруг успокоилась, ошибочно решив, что перед ней измученная безобидная девчонка.
– Не знаю, – слабо откликнулась Марианна. – Все равно… О себе, если хочешь… Или придумай какую-нибудь историю.
– В том, как я жила, нет ничего интересного.
– Почему ты это сделала?
Почему я спросила? Зачем задавать этот запретный вопрос, изгнанный из тюремного обихода? Но ей было нужно знать. Изучить врага, чтобы успешнее бороться с ним. Услышать о чужом несчастье, чтобы забыть о своем. Осудить ужасное преступление, чтобы сгладить собственную вину.
Эмманюэль застыла на стуле, этот простой вопрос вогнал ее в панику.
– Можешь наврать, если хочешь, – добавила Марианна.
– Я… Я сама толком не знаю почему…
– Да знаешь, знаешь! Не хочешь говорить – твое право. Я не судья, не следователь.
– Я больше не могла… Не находила выхода. Полный тупик, дальше пути нет…
Флешбэк кошмара. Марианна поняла, что мадам Фантом собирается опорожнить свою совесть, как опорожняют мочевой пузырь. Начнешь и уже не остановишься. Муж пустил себе пулю в лоб, способ не хуже других избавиться от дерьмовой жизни. Длительная безработица, долги выше крыши. Пьянство как простое прибежище. Вечные хлопоты, постыдная необходимость идти по людям с протянутой рукой. Судебные исполнители, истеричный домохозяин, банкир-стервятник, отточивши клюв, нацеливающийся на добычу. Благотворительные столовки. Приговор суда, согласно которому вас выбросят на улицу, когда ласточки прилетят. И я прохожу через все это. Классика жанра, тысячу раз дежавю. Превратности, на которые всем наплевать.
– Я не была плохой матерью, но…
Она расплакалась, но это не помешало ей, будто рвоту в канализацию, извергать свою историю на Марианну.
– Они хотели забрать у меня детей, поместить в приют… Я не знала, как выйти из положения… Только я никак не могла допустить, чтобы нас разлучили. Дети не вынесли бы этого. И я тоже…
Эмманюэль вновь переживала драму в реальном времени. Положив руки на колени, вглядывалась в пол, будто могила разверзалась у нее под ногами. Нервы у Марианны дрожали, как струны «Фендера» под пальцами гитариста, нюхнувшего кокаина.