Искупление кровью
Шрифт:
8:30 – камера 119
Эмманюэль удалилась в «ванную комнату класса люкс».
Марианна, растянувшись на койке, наслаждалась краткими мгновениями одиночества. Она себя чувствовала лучше. Более чистой. Снова в броне. Дверь камеры открылась, ее охватил страх.
Но это была всего лишь Жюстина.
– Доброе утро, Марианна. Как ты?
– Хорошо.
– Я принесла тебе кое-что, – шепнула охранница, протягивая пластиковый пакет.
Марианна трепетала, как ребенок,
– Класс! – обрадовалась она.
– Всегда пожалуйста.
Жюстина рисковала местом. Марианна об этом знала. Она чмокнула охранницу в щеку, с несколько чрезмерным пылом. Жюстина рассмеялась, чтобы скрыть неловкость.
– Как твои болячки?
– Очень хорошо, к несчастью.
– Пойдешь сейчас на прогулку?
– Да. Пожалуй, пойду…
Эмманюэль вылезла из своей норы, Марианна спрятала пакет под матрас.
– Здравствуйте, мадам Оберже. Как вы себя чувствуете?
Мадам Фантом пожала плечами и снова залезла на койку, досыпать после антидепрессантов.
– Марианна, ты не выйдешь со мной на минутку? Нужно поговорить…
Заинтригованная, та вышла следом за надзирательницей в коридор.
– Уверена, что с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила Жюстина. – Моника говорит, ты проплакала всю ночь, а вечером у тебя был припадок…
– Со мной все в порядке, – отрезала Марианна безапелляционным тоном.
– Но что все-таки произошло?
– Ничего особенного, не стоит и говорить.
– Ладно, как хочешь… Я… А как дела с сокамерницей?
– С сокамерницей?
– Надеюсь, ты не станешь и впредь изводить ее…
Марианна закусила губу, понурила голову. Какой стыд, опять. И фраза, навсегда запечатлевшаяся в мозгу. Маленькая дрянь, которая рада измываться над бедной беззащитной женщиной… Думаю, это называется трусость. Худшее из оскорблений. Марианна знала за собой множество недостатков. Но трусость…
– Я тебя разочаровала, да? – сконфуженно прошептала она.
– Ну… Я от тебя такого не ожидала, надо признаться.
– Просто… Просто мне трудно снова находиться с кем-то в одной камере… Невыносимо.
– Это я могу понять. Но мадам Оберже тут ни при чем.
– Да уж…
Жюстина вздохнула:
– Еще я хотела сказать, что занялась твоей записью.
– И что? – спросила Марианна с надеждой.
Она попросила Жюстину записать себя в разные программы: карате, бодибилдинг, живопись. Она никогда не рисовала, но выбор был ограниченный. Акварель или шитье. Она все же предпочитала иголке кисточку! Еще она ходатайствовала о предоставлении ей возможности работать внутри тюрьмы. Так она могла бы приобретать по паре-тройке вещичек в месяц. Она уже видела у себя плеер, диски. Или маленькую электрическую плитку, готовить чай. Или даже какие-то обновки. И дурь… Конец поставкам.
– Ты в листе ожидания, – объявила Жюстина.
Марианна
– Ерунда все это! Просто они не хотят меня, только и всего!
– Нет, Марианна. На всех заключенных не хватает работы, и в мастерских немного мест… Но твоя очередь придет, потерпи.
– Ты права! Куда мне спешить! Времени у меня хоть отбавляй!
– Я не это хотела сказать… Я буду только рада, если тебе дадут работу, сама знаешь. Даже если за нее платят гроши, тебе будет чем заняться. И ты сможешь купить себе какой-то минимум вещей, даже питаться получше!
– Похоже, к тому времени я помру с голодухи.
– Твой черед наступит, поверь. Кого-то выпускают, и место освобождается…
– Ага, я и забыла, что отсюда кого-то выпускают… Во всяком случае, спасибо, что занялась этим.
10:30
Стадо сбилось в коридоре, готовое идти на выпас. Марианна вышла из камеры, чтобы влиться в когорту. И с изумлением заметила, что следом идет Эмманюэль. Робкое, растерянное животное прибилось к ней.
– Не липни ко мне! – рявкнула Марианна.
Жюстина с Моникой открывали последние двери, женщины пускались в разговоры. Одни болтали громко, другие вполголоса. Радовались, что снова собрались все вместе. Группа постояла еще несколько минут, потом прозвучал приказ двинуться к псевдосвободе.
Яркое, щедрое солнце встретило их у выхода: толпа рассеялась по асфальтированной площадке. Марианна присела на последнюю ступеньку, сразу же закурила. Эмманюэль сделала попытку приблизиться, но сокамерница повернулась к ней спиной. Та, смирившись, осмелилась ступить на незнакомую почву. Марианна смотрела, как она совершает свой первый круг по двору, и все внимательно за ней следят. Охранники, заключенные. Все говорят о ней. Не сводят с нее глаз. Люто ненавидят.
Ты огребешь, мадам Фантом…
Даниэль показался на верху лестницы. Спустился, пристроился рядом с Марианной, которая тут же собралась сбежать. Но он крепко схватил ее за руку, грубо усадил обратно.
– Почему бежишь от меня? Как ты вообще?
– Прекрасно!
– Тем лучше… Мадам Оберже вышла?
– Она перед тобой… Ослеп ты, что ли?
– Вижу, ты в отличной форме, красавица! – тихо рассмеялся он. – Хотя мне известно, что ты не так-то много спала…
Он закурил, она растоптала окурок. Вдавила его в асфальт.
– Не спалось. Бывает, знаешь ли, бессонница!
Он хотел признаться, что сожалеет, что не хотел причинить ей боль. Что и сам страдал тоже. И все-таки лучше не выказывать чувств. Не признаваться. Держать эту горечь при себе. Он добился победы, не стоит давать слабину, выставлять напоказ угрызения совести. Но таким триумфом лучше не гордиться чрезмерно.
Не слишком давить, оставить ворота открытыми для почетного отступления.
– Ты сама во всем виновата, – продолжил он. – Я о вчерашнем вечере.