Искупление
Шрифт:
— Скажи, Жрец, не обманул ли тебя верный твой слуга? — вопросил он. — Пророк ли пред тобой?
Одно короткое мгновение задержал Иерарх взгляд свой на застывшем челе Учителя — и отвернулся, смущённый.
— Пророк, — тихо сказал он, кивнув.
— Тогда за дело, Верховный Жрец.
Невольно поморщился Иерарх: сей титул под сводами глинобитной лачуги прозвучал откровенной насмешкой.
И вновь тело несчастного перекочевало на старую, скрипучую телегу, и снова худой, вечно голодный мул мучительно потащил её за собой через весь Город. Оба сообщника — ибо теперь они были сообщниками — молча,
Базарная площадь встретила их обычным многолюдием: бойкие торговцы вовсю расхваливали товар свой, зорко наблюдая за конкурентами и вездесущими базарными карманниками, горожане всех сословий сновали меж торговых рядов, скользя взглядами по изобилию выставленных для продажи товаров и до исступления торгуясь с их владельцами — жизнь снова вступала в свои права, словно предав забвению ужас минувшей ночи. Но незримые знаки того ужаса всё ещё витали в воздухе, и выражались они в том, что люди не решались смотреть друг другу в глаза, боясь прочесть там — что? всё тот же ужас? бездну небытия? страх смерти? Или неверие в Бога Единого, вдруг иглою острою пронзившее сердца многих и многих?..
Неприятные чувства владели Верховным Жрецом, когда он продирался сквозь базарную толчею, впервые окунулся он в людскую стихию — один, без надёжной охраны верных рыцарей-меченосцев. Затравленно взирал он на толпу, страшась быть узнанным, и кутался потому в хитон свой, дабы скрыть свою истинность от брошенного невзначай простолюдином дерзкого и пытливого взгляда. Насмешливо наблюдал за ним Адус, наслаждаясь торжеством своим.
В базарной толпе мелькнул чёрный плащ Вифокура.
«Он-то мне и нужен!»— обрадовался удаче Адус.
— Иди вперёд, Жрец, — шепнул он Иерарху. — Я нагоню тебя.
В глазах Верховного Жреца мелькнул испуг.
— Куда ты?
Но Адус уже исчез. Настигнув ученика, он слегка коснулся плеча его. Тот резко обернулся — и побледнел, словно увидел перед собой прокажённого.
— Ты!.. — только и смог прошептать Вифокур.
— Дело сделано, Вифокур, — быстро проговорил Адус, зорко глядя по сторонам. — Гробница пуста. Ты знаешь, что делать.
Адус скрылся в толпе, оставив ошеломлённого ученика в одиночестве, — и тут же вынырнул возле старой телеги с останками Учителя.
— Где ты был? — грозно спросил Верховный Жрец.
— Поспешим, Жрец, — уклонился от ответа Адус. — В любую минуту тебя могут узнать. Знаешь ли ты, что сделает тогда с тобою чернь?
Иерарх скрипнул зубами и отвернулся. Расправа над ним, Верховным Жрецом, стала бы вполне закономерным следствием разрушения Храма — здесь негодяй-доносчик был совершенно прав.
— Смотрите, предатель! — крикнул кто-то, тыча в Адуса пальцем.
С десяток негодующих взоров устремилось на казначея, но тот остался невозмутим и спокоен.
— Да-да, это тот самый человек, что предал пророка в руки жрецов! — завопил какой-то бродяга, заступая дорогу Адусу — но тут же отпрянул, встретив его решительный взгляд. — Я узнал его!
— Это он! — вторил ему другой бродяга.
— Прислужник жрецов!.. Доносчик!.. Верный пёс Магистра!.. — неслось отовсюду.
Верховный
Наконец базарная площадь осталась позади. Словно по мановению волшебника, умолкла толпа. Боковая улочка, куда свернули попутчики, была почти безлюдна. Унижение, которое претерпел Верховный Жрец, и страх, владевший им до сего момента, гневом выплеснулись теперь на Адуса.
— Ты намеренно затащил меня в толпу, дабы подвергнуть оскорблениям черни! — зашипел Иерарх, трясясь в бессильной злобе. — Ты поплатишься за это, раб! Ты…
Их глаза встретились, и слова застряли в горле Жреца. Торжествующая усмешка играла на губах казначея, взгляд светился презрением. Раб смел презирать властелина!.. Иерарх едва не задохнулся от бешенства.
— Ты!.. — прохрипел он, но снова спазм сдавил горло его.
— Не забывай, Жрец, что мы делаем с тобой одно дело, — спокойно произнёс Адус. — Дело, которое вознесёт тебя над чернью на высоту недосягаемую.
Верховный Жрец с трудом овладел собой.
— Ты поплатишься за это, раб! — повторил он. — Помни же об этом!
— Иной участи не заслуживает раб, — с деланным смирением произнёс Адус. — Иной монетой не платит и властелин, — добавил он, усмехнувшись.
Монеты! Он разжал кулак — тридцать кругляшек всё той же аккуратной горкой возвышались на ладони его. Но какими стали они блеклыми, тусклыми, маленькими, почти невесомыми! — Власть ушла от них, кровь Учителя испарилась, магическая сила покинула запечатлённый профиль Императора. «Я отмщён! — ликовал в душе Адус. — Более не тяготеет надо мною мзда негодяя-Жреца! Долг сполна возвращён ему — но не смыта ещё кровь Учителя с липких рук его. Расплата впереди…»
Гордо расправил Адус плечи, но тяжкое бремя греха было ещё слишком велико. Нет, час пророка ещё не пробил…
Солнце уже клонилось к закату, когда добрались они до гробницы. Дюжина меченосцев ожидала в условленном месте. Тело Учителя перенесли на каменное ложе, закрыли вход огромным камнем, и Верховный Жрец приложил к сему камню печать свою.
— Я покидаю тебя, Жрец, — склонился пред Иерархом в поклоне Адус, когда погребение было закончено. — И пусть властелин не держит зла на верного раба своего. Прощай!
Адус поспешил покинуть опасное общество, но Верховный Жрец и не помышлял преследовать его. Лишь пальцем поманил своего телохранителя, который в тот же миг возник пред ним, словно исторгнутый твердью земной.
— Этот человек не должен дожить до утра, — вполголоса сказал Иерарх, взглядом следя за удаляющимся казначеем.
— Исполню, повелитель, — одними губами прошептал телохранитель, приложив правую руку к сердцу.
14.