Искупление
Шрифт:
Адус остался в одиночестве. В задумчивости взирал он на пламя, странные, фантастические мысли роились в голове его. Да, он похитит тело Учителя, но есть ли во всём этом смысл?
Кто же он, этот непостижимый, удивительный человек — пророк? безумец? святой? обманщик? Или сам Господь Бог?.. Кого предал он, Адус, — святого или лжеца?
Пророк простит мне, думал казначей, ибо Всевышний направлял меня в том деянии, и вера моя в слово Учителя тому деянию причиной. Окажись же лжецом он… что ж, лжеца и обманщика достойный постиг конец, и никто не сможет сказать,
Он поднял взор от огня, готовый к решительным действиям. Он похитит тело, даже если нет в этом никакого смысла!.. Но смысл был, и Адус вдруг постиг его, словно вспышкой озарённый — искупление! Тенеподобный Вифокур, сам того не зная, прорёк истину.
В дальнем конца хижины отрыл он в земляном полу скрытый тайник и извлёк оттуда небольшой мешочек с золотыми монетами — всё достояние его. В таком отчаянном деле, как противозаконное вскрытие гробницы и похищение тела умершего, золото всегда надёжное подспорье. Казначей знал цену ему.
А те тридцать монет — мзда за предательство — всё также зажаты были в его ладони. Но более не жгли её.
9.
Адус ударил в третий раз. Ночные шорохи заметались по пустыни, словно духи бестелесные в преддверии Страшного суда. Всхлипнула, заскрипела кособокая дверь, и возник на пороге могучий кузнец в кожаном переднике и с кожаным же обручем на крупной голове, обрамлённой копной непослушных, густых, с проседью волос.
— Кто здесь в столь позднюю пору? — прогудел его сочный бас, будя эхо в сонных холмах. — Коли добрый человек — мой дом всегда открыт для него, недруг же пусть обходит его стороной.
Адус выступил из тени в полосу тусклого, вздрагивающего света.
— Адус, брат мой! — воскликнул кузнец, и голос его наполнился теплотой. Огромные руки стиснули гостя в объятиях, и кости того громко хрустнули.
— Ох! .. — Адус едва не задохнулся. — Ну и силища у тебя, кузнец!
— Молотом махать — это тебе не шутка! — гордо прогудел хозяин. — Проходи в дом, друг.
Адус вошёл. Кузница стояла на самой окраине Священного Города, у северной его оконечности. Работа кипела здесь и день и ночь, звонкие удары молота разносились далеко-далеко и порой слышны были даже на базарной площади. Неутомимого кузнеца иначе как за работой не видели — сидеть сложа руки он не умел.
Двое подмастерьев, повинуясь молчаливому приказу хозяина, тут же покинули помещение. Кузнец усадил гостя за грубый некрашеный стол, достал глиняную бутыль с молодым вином.
— Рад видеть друга в моём доме, — прогремел кузнец. — Угощайся, и забудь, что ты в гостях.
— Прости, кузнец, — сказал Адус, — но ночь слишком коротка… Мне нужна твоя помощь.
— Говори, друг мой Адус! Я сделаю для тебя всё, что в моих силах. Если нужно свернуть чью-то шею…
— Нет-нет, кузнец, — улыбнулся Адус, и тут же сделался серьёзным, — дело намного сложнее.
— Говори же!
После минутной нерешительности Адус сказал:
— У тебя есть брат…
— Тсс!.. — Кузнец вскочил и проверил, плотно ли закрыта входная дверь; на крупные черты лица его легла тень озабоченности. — Тебе незачем напоминать мне об этом, Адус. У моего брата нелады с законом, и лучше будет, если наше родство останется для людей в тайне. Люди имеют слишком длинные языки.
Он говорил так тихо, что Адус едва различал его слова.
— Отрежь мой язык, — сказал Адус, сверкнув глазами.
Кузнец положил огромную свою руку гостю на плечо.
— Я верю твоему слову, друг. Чем мой брат может помочь тебе?
Адус склонился к самому уху кузнеца и зашептал. Хозяин нахмурился.
— Если он приведёт с собой двадцать дюжих парней, — продолжал Адус чуть громче, — мы управимся ещё до рассвета.
— Гм… — Кузнец в раздумье теребил пышную бороду, борясь с сомнениями. И вдруг вскочил, словно ужаленный змеёй. — В конце концов, я твой вечный должник, друг мой Адус! А я ещё раздумываю, старый осёл! Прости, я чуть было не забыл, что передо мной сидит спаситель моей единственной дочери!
…Это случилось два года назад, ещё до знакомства с кузнецом. Как-то раз, возвращаясь поздним вечером в свою хижину, он оказался в северной части города, в двух полётах стрелы от кузницы. И видит такую картину: трое крепких молодцов, гогоча и сыпля гнусными шуточками, волокут хрупкую девушку, почти подростка. Та упирается, плачет, умоляет отпустить её, но мольбы несчастной не трогают мерзавцев. Адус оказывается на их пути. Одного он сшибает с ног сразу же, зато двое других, оставив девушку и хрипя от ярости, бросаются на него… Если бы не подоспевший вовремя кузнец, вряд ли Адус увидел следующий рассвет. С тех пор они стали друзьями…
Кузнец гремел, забыв о всякой осторожности.
— Твоё слово для меня закон! Всё для тебя сделаю, ибо ты — брат мой! Говори, куда присылать людей?
— Недалеко от Лобного места есть одинокая гробница. Её владелец — некий Иос, купец, член городского совета.
— Знаю купца, — кивнул кузнец. — Я дважды выполнял его заказ.
— Ровно через час я буду ждать твоего брата с людьми возле этой гробницы.
— Клянусь, через час он будет там! — воскликнул кузнец и с силой тряхнул руку другу. Потом пытливо взглянул ему в глаза. — Ответь мне, Адус, на один вопрос.
— Рад буду ответить на сотню, кузнец.
— Правда ли, что ты предал того бродячего колдуна, что ходил босым по морю, в руки Верховного Жреца?
— Он не колдун, — горячо возразил Адус, — он святой… наверное. Да, я предал его.
Кузнец долго смотрел другу в глаза и морщил огромный лоб. И вдруг лицо его расплылось в широкой улыбке.
— Я верю, мой друг Адус никому не причинит зла, всё что он делает — во благо. Ведь так, Адус?
— Хотелось бы надеяться… — прошептал казначей и отвернулся. Спазм сдавил его горло.